Билл родился в богатой семье южан. У них были прислуга и дом с колоннами. Он был бой-скаутом, играл в футбол и окончил Вест-Пойнт
[39]. Его жизненные ценности – честь, долг и благо страны – определялись воспитанием и традициями Юга, а также учебой в военной академии. Если считать, что причиной нашего развода стали ценности мужа, то придется признать, что культура всей страны была неправильной.
Я – англичанка и родилась в семье военных. Я бросила школу, стала профессиональной фигуристкой и выступала на ледовых аренах Европы, США и Канады. Мои ценности формировались и менялись, но и они не привели бы к семейным неурядицам.
У семьи Билла была фирма по заготовке и продаже леса. Сам он начал заниматься этим бизнесом после окончания военной карьеры, когда больше знал, как отделение должно правильно окопаться для ведения обороны, чем как продать кубометр пиломатериалов. Он был прихожанином методистской церкви, потом стал членом престижных местных клубов. Он баллотировался на пост начальника окружного финансового управления и имел хорошие шансы, но его партия проиграла, и должности он не получил. Тогда Билл с головой окунулся в семейный бизнес, мы поселились в особняке с огромным участком, и я родила трех сыновей.
Билл работал, а я сидела дома. Я ждала, когда он наконец допустит меня в свою жизнь и перестанет делиться со мной лишь крохами информации, как он обычно делал. Я чувствовала себя униженной этим отношением и своим постоянным ожиданием, но мне достался такой же удел, как и моей матери, а Билл поступал точно так же, как его отец. Мы повторяли то, что делали наши матери и отцы… Здесь не было никаких злодеев – только традиция.
Я ненавидела южное лицемерие, но я привыкла с ним жить. Билл полностью контролировал семейные финансы и принимал все важные решения. Он завтракал и обедал в городе. Часто после работы он шел в клуб и возвращался поздно. Я занималась домом и детьми и чувствовала себя очень одинокой. У него была любовница, и я смотрела на это сквозь пальцы. Он приказывал, я подчинялась. Он говорил, что счастлив, я же совсем не считала себя счастливой.
Наконец настал момент, когда мое собственное выживание стало для меня важнее, чем сохранение брака. Я попала в ловушку и не могла из нее выбраться. Я была связана по рукам и ногам. Если бы Билл исчез, моя жизнь стала бы прекрасной.
Поэтому я попыталась жить так, как будто его нет. Наши дети начали учиться в колледже, и я восстановила старые отношения с друзьями, а также завела новых знакомых. Я начала выезжать в соседний город, ужинала с приятелями, ходила в театр и занималась шопингом. Когда Билла не было рядом, я могла говорить то, что думаю, и быть собой. Сложилась ситуация, в которой я получала больше, чем он. Теперь я была счастлива, а он – нет.
Однажды на двадцать втором году нашего замужества, когда я проводила время с друзьями, Билл тихо собрал свои вещи и уехал.
Я осталась одна, и одиночество было ужасным. По ночам я бродила по дому в поисках злодея, который испортил мою жизнь. Я не могла уснуть, а утром ехала на работу, на которой у меня не было времени горевать и жаловаться на свою судьбу.
Когда дети приезжали из колледжа, часть времени они проводили у меня в старом доме, а часть – на квартире, которую снял их отец. Все в городе считали меня неполноценной, потому что меня бросил муж. Меня перестали приглашать в гости и на разные мероприятия, разве что в чисто женские компании. Среди жителей города я могла бы насчитать с десяток кандидатов на роль злодея моей жизни, и главным среди них было само место, где я жила.
Я решила уехать из ненавистного города и поселилась на склонах Голубого хребта
[40]. Там я нашла убежище, где могла спрятаться и залечить свои раны, и работу официантки в отеле для горнолыжников.
Летом я гуляю по альпийским лугам по колено в цветах, а зимой катаюсь на горных лыжах по трассам, вдоль которых растут вечнозеленые ели. В отеле я знакомлюсь с риелторами, строителями, ковбоями и водителями автобусов. Все эти люди любят природу, радуются короткому лету и не жалуются на длинные зимы. Общение с ними вернуло меня к жизни. Я полюбила все, что связано с ковбоями и покорением Запада.
Из моего окна открывается вид на горную долину, поросшую осинами и вечнозелеными хвойными деревьями. Летом я выращиваю на веранде герань, и у меня есть две кошки. Постепенно я обрела спокойствие. Я поняла, что одиночество – это подарок, хотя иногда с этим утверждением трудно согласиться. Именно одиночество помогает забыть ошибки прошлого. Мы с Биллом так и не смогли найти устраивающий обоих баланс в наших отношениях. Мы оба становимся лучше, когда живем отдельно.
Я скучала по сыновьям и друзьям, которые остались на Юге. Когда у меня родилась первая внучка, я вернулась на Юг, помня, как говорил Генри Миллер, что конечный пункт путешествия – это не место, а новый взгляд на жизнь. Я снова пересекла долины и, оглядываясь на высокие горы, благодарила их за то, что они приютили меня, дали возможность прийти в себя и залечить раны.
Так кто же злодей в этом рассказе? Мой муж? Я сама? Общество? Кто виноват в том, что я испытала так много боли? Этого злодея нет… Когда некого винить, остается только грусть. Я пережила трагедию, от которой у меня остались трое прекрасных сыновей и двадцать два года воспоминаний, среди которых встречаются и не такие уж плохие. Мне не нужен злодей, который омрачает эти картины прошлого.
Бриджет Фокс Хакаби
Восстать из пепла
Я знаю, что Господь не даст мне того, с чем я не могу справиться. Но мне хотелось бы, чтобы Он не так сильно на меня полагался.
Мать Тереза
Я аккуратно протерла журнальный столик и отошла посмотреть, как блестит стекло. Лестница вела на второй этаж с площадкой, где стояла наша новая дубовая книжная полка. Она была заставлена книгами, а на самом ее верху красовался молодой и густой цветок-«паучник». На первом этаже стояла высокая, почти двухметровая драцена. У нас был прекрасный дом общей площадью около 1500 квадратных метров, расположенный на склоне горы. Мне нравилось его украшать и что-то менять в интерьере. Мы прожили здесь почти семь лет.
Деревья за окном светились странным желтым светом. Горели леса под Сан-Диего. Пожарные не могли сдержать огонь, и в нашу сторону шла стена пламени высотой восемь метров и протяженностью более двадцати километров. Мы готовились покинуть дом в любую минуту.
У меня выдалось свободное время, и я решила прибраться перед тем, как мы на несколько дней отсюда уедем. Согласитесь, всегда приятно возвращаться в чистый дом.
Казалось, что этот так называемый «пожар кедрового леса»
[41] – почти одушевленное существо, которое живет и развивается по своим законам. Этот огромный монстр пожирал все на своем пути, и ему было не важно, лес это или пустынная местность без деревьев. Я уже слышала о людях, которым приходилось собираться за десять минут и оставлять огню все, что они не успевали взять. Некоторые объясняли это тем, что из-за густого дыма не было видно пламени.
