– Давай смелее что?
– Это же парижское кладбище! Оно самое лучшее – пять звезд.
– Что в нем такого особенного?
– Пойдем и узнаем.
– Мы не должны там находиться!
– Мы туристы! И мы посчитали, что здесь должно быть интересно. Давай. Лезь сюда.
– Мы не можем!
– У меня твой рюкзак, – сказал он и повернулся к ней спиной.
Джинни вздохнула:
– Если я перелезу, обещай, что мы просто осмотримся, а потом уйдем.
– Обещаю.
Джинни было не просто преодолеть столь высокую преграду. Она никак не могла найти опору, чтобы оттолкнуться от нее, поэтому просто пыталась подпрыгнуть по выше и ухватиться за край забора. Взобравшись наконец наверх, она поняла, что теперь не знает, как слезть. Кит уговаривал ее просто прыгнуть, а уж он-то поймает. У него почти получилось. По крайней мере, он помог ей подняться с земли.
– Ну, разве здесь не интересно? Пойдем! – произнес он и скрылся в тени деревьев и скульптур.
Неохотно последовав за ним, Джинни увидела, что он взгромоздился на памятник в форме гигантской раскрытой книги.
– Присаживайся, – пригласил он.
Она осторожно опустилась на другую страницу. Кит подогнул ноги и довольно осмотрелся.
– Мы с моим другом Игги однажды были на этом кладбище… – начал он, а затем замолк. – Насчет того, что произошло в Шотландии… насчет игрушки… Ты все еще злишься на меня?
Джинни не очень хотелось обсуждать это.
– Давай забудем, – предложила она.
– Нет. Я хочу знать. Понимаю, что не стоило ее брать. Но трудно сопротивляться многим старым привычкам.
– Это не привычка. Вот грызть ногти – это привычка. А красть вещи – преступление.
– Ты уже говорила. И я это знаю. Просто подумал, что тебе это понравится. – Он покачал головой и поднялся.
– Подожди! Я знаю, просто… это кража. И это же Мари. А Мари – вроде как гуру для моей тети или что-то типа того. И я не ворую. Я не говорю, что ты плохой человек или…
Кит перебрался на следующий памятник – плоский камень, лежащий прямо на земле. Он стал подпрыгивать и размахивать руками.
– Что ты делаешь? – спросила Джинни.
– Танцую на могиле парня. Все всегда говорят, что станцуют на могиле, но никто никогда этого не делал.
Закончив, он приблизился к ней.
– Знаешь, что ты мне еще не рассказала? – спросил он. – Ты не рассказала, от чего умерла твоя тетя. Понимаю, не самое лучшее место, но…
– Опухоль головного мозга, – быстро ответила Джинни, опустив подбородок на руки.
– А… Извини.
– Все в порядке.
– Она долго болела?
– Понятия не имею.
– Как это?
– Мы не знали о ее болезни, – ответила Джинни. – Пока не стало слишком поздно.
Кит снова присел на страницу книги, а затем наклонил голову, пытаясь что-то рассмотреть.
– Как думаешь, что это такое? – спросил он. – Подожди.
Он наклонился ближе к вырезанным буквам.
– Посмотри на это, – сказал он. – Повернись.
Джинни послушалась без особого энтузиазма:
– Что?
– Это Шекспир, на французском. Кровавые «Ромео и Джульетта». И если я не ошибаюсь… – Какое-то мгновение он пристально рассматривал надпись. – Думаю, это часть сцены в склепе, когда они оба умирают. Даже не знаю, романтично это или отвратительно.
Он провел пальцем по вырезанным буквам.
– Почему ты спросил, как она умерла? – спросила Джинни.
– Не знаю, – ответил он, подняв голову. – Просто этот вопрос казался уместным. И я подумал, что на эту затею должно было уйти… ну… много времени. Кажется, она все предусмотрела – письма, деньги…
– Ты со мной только из-за денег?
Он выпрямился, скрестил ноги и посмотрел на нее:
– Что ты имеешь в виду? Ты думаешь, что я заинтересован только в них?
– Не знаю. Поэтому и спросила.
– Деньги – это хорошо, – кивнул он. – Но ты мне понравилась, потому что сумасшедшая. И симпатичная. И очень адекватная для сумасшедшей.
Услышав слово «симпатичная», Джинни смущенно потупила взор. Потянувшись к ней, Кит коснулся ее подбородка. Он долго смотрел на нее, а затем медленно положил руку ей на шею. Джинни почувствовала, как закрываются ее глаза и плавится тело, когда он увлек ее за собой. Это было не так, как с Беппе. В этот раз она не чувствовала отвращения. Только тепло.
Джинни не знала, сколько прошло времени. Внезапно сквозь полуприкрытые веки проник яркий свет. Он был резким и целенаправленным.
– Это не очень хорошо, – пробормотал Кит между поцелуями.
Джинни охватила паника. Она резко села и разгладила футболку. У основания памятника стоял мужчина. Так как свет фонаря бил им прямо в глаза, они не могли увидеть, как он выглядит. Он затараторил по-французски.
– No parlez
[31]. – Кит покачал головой.
Мужчина направил фонарик на землю. Наконец Джинни смогла разглядеть, что он одет в униформу. Охранник поманил их вниз. Кит улыбнулся ей и спустился. Казалось, он наслаждался таким поворотом событий.
Джинни замерла. Она попыталась впиться пальцами в камень, ухватиться за вырезанные на поверхности буквы. Ее колени застыли в полусогнутом состоянии. Может, полицейский не увидит ее… может, он глупый или почти слепой и подумает, что она – часть скульптуры.
– Пойдем! – слишком уж бодро произнес Кит.
Он придержал ее за локоть, помогая спуститься, и поднял ее рюкзак.
Мужчина молча повел их по тропинке, освещая путь фонариком. Приблизившись к небольшой круглой сторожке, он достал переносную рацию.
– О господи, – произнесла Джинни, зарываясь лицом в грудь Кита, желая спрятаться. – О господи, нас арестуют во Франции.
– Мы можем только надеяться на это.
Мужчина быстро переговорил с кем-то. Она услышала, как он положил рацию на стол и зашелестел страницами книги. Послышалось позвякивание ключей, затем писк какого-то датчика. А потом они снова пошли. Она не знала куда, потому что закрыла глаза и сильнее прижалась к Киту.
Теперь начнут звонить в Нью-Джерси, возможно, ее даже отправят домой. Или в парижскую тюрьму, которая заполнена курящими сигареты французскими проститутками в сползающих чулках в сетку.
Треск. Какое-то движение. Она вцепилась в Кита, вонзив ногти в его руку.
Они остановились.
