192. Примите себе за правило: мало положить делу начало, привести в движение, определить направление; за делом нужно следить, не отрываясь, до самого конца. Тот, кто доводит дело до конца, немало способствует его совершенству. Тот же, кто действует иначе, порой считает дело законченным, когда оно только началось или когда в нем возникли трудности; это происходит и от небрежности, никчемности и негодности людей, и от того, что дела трудны по самой их природе. Применяйте это правило: мне от исполнения его порой бывала великая честь, а тем, кто его не исполнял, – великий позор.
193. Тот, кто ведет переговоры, направленные против государей, пусть воздержится от писем, ибо письма часто перехватывают и они являются свидетельством, которого нельзя отрицать; правда, теперь известно много приемов тайнописи, но искусство читать ее тоже не секрет. Гораздо вернее пользоваться не письмами, а подходящими людьми, однако слишком трудно и опасно для частных людей быть втянутыми в такие дела, ибо мало тех, кому можно довериться, да и на тех немногих, какие есть, нельзя особенно полагаться, так как слишком выгодно и почти беспроигрышно обмануть частного человека в угоду государю.
194. Начиная дело, необходимо хорошо все взвесить, однако же не стоит преувеличивать трудности, иначе человек подумает, что не справится, и отойдет в сторону; наоборот, надо помнить, что если ввяжешься в дело, то оно покажется много проще, чем представлялось, и трудности по мере продвижения будут отпадать сами собой. Это чистейшая правда, и кто ведет дела, тот каждый день видит тому подтверждения; если бы о том помнил папа Климент, он вел бы свои дела и более своевременно, и к большей своей чести.
195. Люди, близкие к государям и желающие добиться от них милостей или знаков благоволения для себя или для друзей, пусть, насколько возможно, остерегаются прямо о том просить; пусть лучше ищут или выжидают удобного случая ввернуть слово или с некоторой ловкостью изложить просьбу; но, когда случай подвернулся, надо сейчас же ухватиться за него и не упускать. Кто так поступит, тот гораздо легче справится с делом и гораздо меньше утомит государя; преуспев в первый раз, он быстрее и свободнее сможет добиваться своего в дальнейшем.
196. Если люди видят, что нужда заставила тебя делать то, что им желательно, они перестают считаться с тобой и ни в грош тебя не ставят, ибо обычно их дурные качества и забота о своем интересе перевешивают доводы разума, твои заслуги, обязательства перед тобой или соображение, что ты, может быть, попал в беду из-за них или ради них, поэтому бойся как огня дойти до такого положения. Если бы люди имели это правило в сердце своем, многие не сделались бы изгнанниками; им уже не столько поможет, что они были изгнаны за преданность тому или другому государю, сколько повредит, что тот государь, от которого они зависят в изгнании, скажет: без меня они ни на что не годны, и не станет церемониться в обращении с ними.
197. Тот, кому приходится защищать перед народом трудные или противоречивые дела, пусть постарается, если это возможно, отделить одно от другого и не заговаривать о втором деле, пока не окончено первое. Возможно, что противники первого дела не станут возражать против второго; но если разбирать оба дела вместе, выйдет, что каждый, кому не по душе лишь одно дело, возразит против обоих. Если бы Пьеро Содерини
[48] поступил так, когда хотел изменить законы о верховном суде, он бы добился своего и, может быть, упрочил правление народа. Совет этот – по возможности не заставлять людей проглатывать горькое блюдо в один прием – часто не менее полезен в частных делах, чем в общественных.
198. Поверьте, что во всех делах, как общественных, так и частных, существенно умение взяться за них с нужного конца. Поэтому в одном и том же деле разница между одним и другим способом ведения его не менее важна, чем разница между тем, вести его или не вести вовсе.
199. Если вы хотите притворяться перед другими или скрыть какую-нибудь склонность, старайтесь внушить им самыми сильными и убедительными доводами, что в душе вам приятно совсем другое, ибо тогда людям покажется, что вы уступили требованиям разума, и они легко поверят, что решения ваши принимаются в согласии с тем, что диктует разум.
200. Вот один из способов сделать пособником ваших замыслов человека, который иначе остался бы им чужд: доверьте их ему как главе всего дела, отдайте ему авторство или первенство. Однако этим способом привлекаются большей частью люди легкомысленные, ибо у многих тщеславие таково, что они руководствуются им одним, а вовсе не заботой о существенном, каковая нужна в подобных делах.
201. Слово мое покажется недобрым, подозрительным, но дай Боже, чтобы оно было неверным: дурных людей больше, чем хороших, особенно когда дело касается имущества или власти. Поэтому со всеми людьми, за исключением немногих, чья порядочность известна по опыту или из достоверных источников, держите ухо востро. Ловкость состоит в том, чтобы при этом не прослыть подозрительным, но главное: не доверяйтесь, если не очевидно, что это возможно.
202. Если человек отомстит так, чтобы жертва не узнала, кто ей нанес удар, то будут говорить, что это месть из ненависти и злобы; благороднее мстить открыто, дабы все знали, кто нанес удар, тогда месть могут истолковать иначе: мол, человек действовал не из ненависти и злобы, а в защиту своей чести, показывая, что он не из тех, кто стерпит оскорбление.
203. Пусть знают государи, что не надо подводить подданных слишком близко к свободе. Ведь люди от природы хотят быть свободными, и почти каждому свойственно не довольствоваться своим положением, но желать изменить его. И это желание сильнее памяти о любезном обхождении с ним государя или о дарованных им милостях.
204. Невозможно сделать так, чтобы чиновники не воровали; сам я совершенно чист, и под началом у меня были губернаторы и чиновники, но, сколько я ни усердствовал и как ни подавал им пример, моих попечений оказывалось недостаточно. Причина в том, что деньги нужны во всяком деле и в нынешней жизни богатого уважают больше, чем порядочного. Усугубляется все невежеством и неблагодарностью государей, которые терпят около себя подлецов и обходятся с людьми, хорошо служившими, не лучше, чем с теми, кто служил из рук вон плохо.
205. Дважды я располагал значительной властью во время важных военных кампаний и извлек следующее из своего опыта: если правда все то, что пишут о римском воинстве, а я думаю, что это большей частью правда, то нынешнее – лишь жалкая тень его. У современных военачальников нет ни доблести, ни мастерства; они воюют без всякого искусства, без военных хитростей, точно степенным шагом выступают по главной улице. Поэтому, когда синьор Просперо Колонна, главнокомандующий во время первой кампании, сказал мне, что я на войнах не бывал, я вполне к месту ответил, что, как ни прискорбно, мне и на этой нечему поучиться.
