— Точно не знаю, — ответил Таунсенд. — Но ты все же займись приготовлениями, как мы договаривались.
— Хорошо, тогда я сейчас позвоню в мэрию.
— И не планируй никаких дел на завтра.
— Почему?
— Ну, кто-то же должен засвидетельствовать контракт, советник.
Сэр Уолтер Шервуд ругался редко, но в этот день он побил все рекорды.
Первый раз он выругался после разговора с братом. Александр позвонил ему из Парижа перед самым завтраком и сообщил, что продал свои акции «Глоуб» Ричарду Армстронгу за 20 миллионов долларов. Он посоветовал Уолтеру последовать его примеру.
Но все, что сэр Уолтер слышал об Армстронге, убеждало его, что это последний человек на свете, которому можно доверить контроль над газетой, ставшей таким же национальным символом Британии, как ростбиф и йоркширский пудинг.
После ленча в «Терф-Клубе» он немного успокоился, но потом его едва не хватил удар, когда из Нью-Йорка позвонила невестка и сказала, что тоже продала свои акции, только не Армстронгу, а Киту Таунсенду, человеку, который, по мнению сэра Уолтера, запятнал доброе имя жителей колонии. Он никогда не забудет, как застрял на неделю в Сиднее и ему пришлось ежедневно читать в «Сидней Кроникл» оскорбительные рассуждения на тему «так называемой королевы Австралии». Он переключился на «Континент», но, как оказалось, эта газета выступала за введение в Австралии республиканского строя.
Последней каплей стал звонок от его бухгалтера — они с женой как раз собирались ужинать. Сэру Уолтеру не нужно было напоминать, что в течение последнего года продажи «Глоуб» снижаются каждую неделю. Следовательно, самое разумное решение — это принять двадцать миллионов долларов, кто бы их ни предлагал. И не в последнюю очередь потому, что, как грубо выразился этот мерзавец: «Эти двое приперли тебя к стенке, и чем быстрее ты получишь деньги, тем лучше».
— Но с кем из этих хамов заключить сделку? — жалобно вопрошал он. — Один хуже другого.
— Такие вопросы не в моей компетенции, — ответил бухгалтер. — Может, стоит выбрать из двух зол меньшее.
Следующим утром сэр Уолтер приехал в офис непривычно рано, и секретарша вручила ему пухлое досье на каждую из заинтересованных сторон. Она сказала, что обе доставил курьер с интервалом в час. Он пролистал их и сразу понял, что противники составили досье друг на друга. Он отложил их в сторону. Но шли дни, бухгалтер, адвокат и жена постоянно напоминали ему о неуклонном снижении тиража и о том, что у него есть простой выход.
Наконец он смирился с неизбежным и решил: если ему позволят остаться председателем правления еще на четыре года — то есть до его семидесятилетия, — он как-нибудь потерпит либо Армстронга, либо Таунсенда. Ему казалось, что его друзьям из «Терф-Клуба» важно знать, что его оставили на посту председателя.
Утром он попросил секретаршу пригласить конкурентов на ленч в «Терф-Клуб» в разные дни. И там пообещал, что сообщит им свое решение в течение недели.
Но после обеда с обоими он так и не решил, кто из них вызывает у него бо́льшую неприязнь — или, коли на то пошло, меньшую. Он с уважением относился к тому факту, что Армстронг завоевал «Военный крест», сражаясь за чужую страну, но ему претила мысль, что владельцем «Глоуб» будет человек, не умеющий обращаться с ножом и вилкой. С другой стороны, ему было приятно думать, что владельцем «Глоуб» станет выпускник Оксфорда, но стоило ему вспомнить взгляды Таунсенда на монархию, как его начинало трясти. Утешало одно — оба заверили, что сэр Уолтер останется председателем. Но прошла неделя, а он так ничего и не решил.
Он спрашивал совета у всего «Терф-Клуба», включая бармена, но по-прежнему не мог сделать выбор. Только после того, как его банкир сказал ему, что доллар падает по отношению к фунту из-за серьезных проблем президента Джонсона во Вьетнаме, он наконец принял решение.
Забавно, как одно слово может вызвать целый поток мыслей, не имеющих к нему отношения, и обратить их в действие, размышлял сэр Уолтер. Поговорив с банкиром, он точно знал, кто должен принять окончательное решение. Но он также понимал, что эту затею надо хранить в тайне до последнего момента, даже от редактора «Глоуб».
В пятницу днем Армстронг улетел в Париж с девушкой по имени Джулия из рекламного отдела и сказал Памеле, что ему можно звонить только в крайнем случае. Он несколько раз повторил слова «в крайнем случае».
Таунсенд накануне улетел в Нью-Йорк, — ему намекнули, что главный акционер «Нью-Йорк Стар» вроде бы наконец решил продать свои акции. Он сказал Хитер, что вернется в Англию не раньше, чем через две недели.
Тайна сэра Уолтера раскрылась в пятницу вечером. Первым эту новость узнал человек из лагеря Армстронга. Он немедленно позвонил в контору, и там ему дали домашний телефон секретарши. Когда Памеле объяснили, что́ планирует сэр Уолтер, у нее не осталось сомнений, что по всем критериям это «крайний случай», и сразу же позвонила в «Георг Пятый». Управляющий сообщил ей, что мистер Армстронг со своей ассистенткой переехал в другую гостиницу, после того как столкнулся в баре с группой министров от лейбористской партии, которые приехали в Париж на конференцию НАТО. Остаток вечера Памела обзванивала все гостиницы первого класса в Париже, но нашла Армстронга только к полуночи.
Ночной портье категорически заявил, что мистер Армстронг не велел его беспокоить ни при каких обстоятельствах. Помня возраст его спутницы, он чувствовал, что не дождется чаевых, если ослушается приказа. Всю ночь Памела лежала без сна и позвонила снова в семь часов утра. Но по субботам управляющий приходил на работу только к девяти, и она получила такой же решительный отказ.
Первым, кто сообщил Таунсенду о том, что происходит, был Крис Слейтер, заместитель редактора «Глоуб», который решил, что, взяв на себя труд сделать международный звонок, он вполне может укрепить свое будущее положение в газете. Вообще-то понадобилось несколько международных звонков, пока он отыскал Таунсенда в «Рэкетс Клубе» в Нью-Йорке, где тот играл в сквош с Томом Спенсером — по тысяче долларов за игру.
В последнем сете Таунсенд выигрывал четыре очка. Он приготовился подавать, как вдруг в стеклянную дверь постучали и служащий клуба спросил, ответит ли мистер Таунсенд на срочный телефонный звонок. Не желая отвлекаться, Таунсенд просто спросил:
— Кто? — Имя Крис Слейтер ни о чем ему не говорило, поэтому он помотал головой. — Скажите, что я перезвоню ему позже. — И перед самой подачей все-таки поинтересовался: — Он сказал, откуда звонит?
— Нет, сэр, — ответил посыльный. — Только сказал, что он из «Глоуб».
Таунсенд сжал в руке мяч, обдумывая варианты.
Сейчас он на две тысячи долларов впереди человека, которого ему вот уже несколько месяцев не удавалось обыграть. Он понимал, если оставит корт хотя бы на несколько минут, Том объявит себя победителем.
Секунд десять он стоял, уставившись на стену. Его встряхнул резкий окрик Тома:
