Увидев, что она идет по улице, он тотчас принялся развязывать упаковки с газетами. Он наблюдал, как она сортирует прессу и раскладывает по стойкам, чтобы привлечь внимание утренних прохожих. Днем госпожа Черани начала рассказывать Любжи о разных газетах, и была поражена, узнав, что он может читать на многих языках. Вскоре она обнаружила, что он к тому же может поговорить с любым беженцем, заходившим в киоск в поисках новостей о своей стране.
На следующий день Любжи разложил все газеты по стойкам задолго до прихода хозяйки. Он даже продал пару номеров ранним покупателям. К концу недели она частенько дремала в углу киоска, изредка просыпаясь, чтобы дать Любжи совет, если он не мог ответить на вопрос покупателя.
Закрыв киоск в пятницу вечером, госпожа Черани жестом предложила Любжи следовать за ней. Они шли молча и через некоторое время остановились перед небольшим домиком примерно в полутора километрах от киоска. Пожилая женщина пригласила его войти и проводила в гостиную, чтобы познакомить с мужем. Господин Черани пришел в ужас, увидев молодого оборванца, но немного смягчился, когда узнал, что Любжи — еврейский беженец из Остравы. Он пригласил его поужинать с ними. Любжи впервые сел за стол, с тех пор как покинул академию.
За ужином Любжи узнал, что господин Черани держит небольшую лавку, которая, среди прочего, поставляет товары в киоск, где работает его жена. Он засыпал своего хозяина вопросами о возврате газет, убыточных лидерах,
[4] маржах и альтернативном ассортименте, и тот быстро понял, почему на этой неделе подскочили прибыли киоска. Пока Любжи мыл посуду, господин и госпожа Черани тихонько совещались в углу кухни. Закончив разговор, госпожа Черани поманила Любжи, который решил, что ему пора уходить. Но она пошла не к двери, а стала подниматься по лестнице. Обернувшись, она снова поманила его, и он последовал за ней. Наверху она открыла дверь в крошечную комнату. Ковра на полу не было, и вся мебель состояла из односпальной кровати, старого шкафа и небольшого стола. Женщина окинула пустую постель печальным взглядом, показала на нее рукой и вышла, не произнеся ни слова.
Множество иммигрантов из самых разных стран приходили поговорить с молодым человеком — который, казалось, читал все газеты — о том, что происходит у них на родине, и к концу первого месяца Любжи почти удвоил доходы маленького киоска. В последний день месяца господин Черани выдал Любжи конверт с его первой зарплатой. За ужином он сказал юноше, что в понедельник он будет работать в его лавке, чтобы набраться опыта в торговле. Госпожа Черани выглядела расстроенной, несмотря на уверения мужа, что это всего на неделю.
В магазине юноша быстро выучил имена постоянных покупателей, название ежедневной газеты, которой они отдавали предпочтение, и их любимую марку сигарет. На второй неделе он узнал о существовании некоего господина Фаркаса, владельца конкурирующего магазина на другой стороне улицы, но ни господин, ни госпожа Черани никогда не упоминали его имени, и он не стал поднимать эту тему. В воскресенье вечером господин Черани сказал жене, что теперь Любжи будет работать в магазине постоянно. Судя по всему, она не удивилась.
Каждое утро Любжи вставал в четыре часа и уходил из дому, чтобы открыть лавку. Через некоторое время он доставлял газеты в киоск и обслуживал первых покупателей, пока господин и госпожа Черани еще завтракали. Шли недели, и с каждым днем господин Черани появлялся в магазине все позже и позже, а по вечерам, подсчитывая выручку, частенько выдавал Любжи пару монет.
Любжи складывал монеты в стопку на столе около кровати, и когда набиралось десять, обменивал их на одну зеленую банкноту. Ночью он лежал без сна и мечтал, что магазин перейдет к нему, когда господин и госпожа Черани выйдут на пенсию. В последнее время они стали относиться к нему, как к собственному сыну, дарили ему небольшие подарки, а госпожа Черани даже целовала его перед сном. В такие минуты он думал о матери.
Когда господин Черани сначала взял один выходной день, а потом субботу с воскресеньем, и по возвращении обнаружил, что доходы слегка увеличились, Любжи начал верить, что его мечты сбудутся.
Однажды субботним утром по дороге в синагогу Любжи показалось, что за ним следят. Остановившись, он обернулся и увидел, что всего в нескольких шагах позади него идет господин Фаркас, их конкурент с другой стороны улицы.
— Доброе утро, господин Фаркас, — поздоровался Любжи, приподняв черную шляпу с широкими полями.
— Доброе утро, господин Хох, — ответил тот. До этого момента Любжи никогда не думал о себе как о господине Хохе. В конце концов, он совсем недавно отметил свое семнадцатилетие.
— Вы хотите поговорить со мной? — спросил Любжи.
— Да, господин Хох, хочу, — сказал он и подошел ближе, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Любжи вспомнил совет господина Лекски: «Если покупатель нервничает, ничего не говори».
— Я хотел предложить вам работу в одном из моих магазинов, — наконец произнес господин Фаркас, глядя на Любжи.
Любжи впервые узнал, что у господина Фаркаса не один магазин.
— В каком качестве? — поинтересовался он.
— Помощника управляющего.
— А зарплата?
Услышав сумму, Любжи не сказал ни слова, хотя сто пенге
[5] в неделю было почти вдвое больше того, что платил ему господин Черани.
— А где я буду жить?
— Над магазином есть комната, — ответил господин Фаркас. — Думаю, она гораздо больше чердака над домом Черани, где вы сейчас обитаете.
Любжи внимательно посмотрел на него.
— Я подумаю над вашим предложением, господин Фаркас, — сказал он и снова приподнял шляпу.
Вернувшись домой, он решил передать весь разговор господину Черани, пока этого не сделал кто-то другой.
Под конец рассказа Любжи старик разгладил усы и вздохнул. Но ничего не ответил.
— Конечно, я дал понять, что не соблазнился работой у него, — подытожил Любжи, ожидая реакции босса.
Господин Черани по-прежнему молчал и не возвращался к этой теме до следующего вечера. Любжи улыбнулся, услышав за ужином, что в конце недели ему повысят зарплату. Но в пятницу, открыв свой маленький коричневый конверт, он испытал разочарование — прибавка была отнюдь невелика.
В следующую субботу господин Фаркас подошел к нему снова и спросил, принял ли он решение. Любжи ответил, что доволен своей нынешней работой, и низко поклонился на прощание.
Следующие несколько недель Любжи изредка бросал взгляды в сторону просторной комнаты над газетным магазином на другой стороне улицы. Ночью, лежа в постели, он пытался представить, как она выглядит внутри.
За шесть месяцев работы на Черани Любжи удалось скопить некоторую сумму, откладывая почти все свое жалованье. По-настоящему он потратился только раз, когда купил себе подержанный двубортный костюм, две рубашки и галстук в крапинку, избавившись наконец от семинарской мантии. Но, несмотря на вновь обретенное чувство безопасности, он все чаще со страхом думал, куда Гитлер нанесет свой следующий удар. После вторжения в Польшу фюрер продолжал уверять венгерский народ, что считает его своим союзником. Но, судя по его прошлым деяниям, слово «союзник» он взял не из польского словаря.
