Оба молчали, пока подсчитывали очки за последние семь пробежек. Когда объявили счет, мистер Эмптхилл подался вперед и поднял кулаки вверх.
— Все, считай, Кубок Шеффилда нам обеспечен.
Он убрал ноги со стола, развернулся и протянул руку.
— Бен Эмптхилл.
— Кит Таунсенд.
Эмптхилл кивнул.
— Да, я знаю, кто вы. Мне позвонила жена и сказала, что вы заходили к нам домой. В этом шикарном костюме и с галстуком в воскресенье она приняла вас за какого-то коммивояжера.
Таунсенд с трудом сдерживал смех.
— Нет, мистер Эмптхилл, я не…
— Все зовут меня Бен.
— Нет, Бен, я не продаю, я покупаю.
— И что же вы собираетесь купить, молодой человек?
— Вашу радиостанцию.
— Она не продается, Кит. Если только ты не хочешь в придачу местную газету, захудалую гостиницу и пару угольных шахт. Потому что все это одна компания.
— Кто владелец компании? — спросил Таунсенд. — Может, акционеры рассмотрят…
— Акционеров всего два, — пояснил Бен. — Перл и я. Так что даже если я и захочу продать, придется еще уговорить и ее.
— Но если компания принадлежит вам… — Таунсенд замялся, — …и вашей жене, вы вправе продать мне станцию.
— Безусловно, — кивнул Бен. — Но не собираюсь этого делать. Если тебе нужна станция, придется купить все остальное.
После еще нескольких бутылок пива и целого часа торговли и споров Таунсенд пришел к выводу, что племянница Бена не унаследовала ни одного гена от его ветви семьи.
Когда Таунсенд наконец выбрался из кабинета Бена, кругом была кромешная тьма, и секретарша уже ушла. Он рухнул на переднее сиденье машины и велел Сэму снова отвезти его в дом Эмптхиллов.
— Кстати, — сказал он, когда машина пошла по новому кругу, — ты был прав насчет угольных шахт. У меня их теперь две, а еще местная газета и гостиница, но самое главное — радиостанция. Но сделка не состоится, пока я не поужинаю с другим акционером, просто чтобы убедиться, что она меня одобряет.
Когда Кит потихоньку прокрался домой в час ночи, он не удивился, что Сьюзен крепко спит. Он осторожно закрыл дверь в спальню, спустился в свой кабинет на первом этаже, сел за стол и стал писать. Через некоторое время он задумался, в котором часу будет уже удобно позвонить своему юристу. Решил, что шесть тридцать пять — самое подходящее время, а пока принял душ, переоделся в свежую одежду, упаковал чемодан, приготовил себе завтрак и прочитал первые номера сиднейских газет, которые ему всегда доставляли к пяти часам утра.
Без двадцати пяти семь он вернулся из кухни в кабинет и набрал домашний номер юриста. Ему ответил сонный голос.
— Доброе утро, Клайв. Я подумал, тебе следует знать, что я купил угольную шахту. Вернее, две.
— И зачем они тебе, Кит, скажи на милость? — более бодрым голосом спросил юрист.
Минут сорок Таунсенд рассказывал, как провел вчерашний день и какую цену согласился заплатить. Клайв без остановки строчил в блокноте, который всегда лежал около кровати на случай, если позвонит Таунсенд.
— На первый взгляд мне кажется, что мистер Эмптхилл провернул выгодное дельце, — выразил свое мнение Клайв, когда его клиент закончил свой рассказ.
— Так оно и есть, — сказал Таунсенд. — И если бы ему захотелось это доказать, он мог бы напоить меня до смерти.
— Ну ладно, я позвоню тебе чуть позже, и мы договоримся о встрече, чтобы оформить договор.
— Не могу, — ответил Таунсенд. — Я должен улететь в Нью-Йорк первым рейсом, иначе эта сделка будет бесполезной. Тебе нужно обговорить детали с Беном Эмптхиллом. Он не из тех, кто отказывается от своего слова.
— Но мне потребуется твое одобрение.
— Ты его только что получил, — сказал Таунсенд. — Подготовь договор к моему возвращению.
— На сколько ты уезжаешь? — спросил Клайв.
— Дня на четыре, максимум на пять.
— Ты успеешь сделать все, что тебе нужно, за пять дней?
— Если нет, придется заняться добычей угля.
Положив трубку, Таунсенд вернулся в спальню и взял чемодан. Он решил не будить Сьюзен: столь неожиданный полет в Нью-Йорк потребует массу объяснений. Он написал ей записку и оставил на столе в холле.
При виде Сэма Таунсенд невольно подумал, что водитель тоже почти не спал. В аэропорту он сказал ему, что вернется в пятницу.
— Не забудьте, в субботу у вас свадьба, босс.
— Даже я не способен об этом забыть, — улыбнулся Таунсенд. — Волноваться не о чем. Когда я вернусь, у меня в запасе будет целых двадцать четыре часа.
В самолете он уснул, едва пристегнув ремень. Проснувшись несколько часов спустя, он никак не мог сообразить, куда летит и зачем. И вдруг все вспомнил. Когда он первый раз собирался купить радиовещательную компанию, он и его радиокоманда провели несколько дней в Нью-Йорке, и потом он еще три раза приезжал, заключая договоры с американскими радиовещательными компаниями и агентствами, чьи передачи собирался включить в программу, если бы ему дали лицензию. Теперь надо воспользоваться плодами той напряженной работы.
Желтое такси привезло его из аэропорта в гостиницу «Пирр». Хотя все четыре окошка были открыты, Таунсенд по дороге снял галстук и расстегнул ворот рубашки.
Портье встретил его так, будто он приезжал в Нью-Йорк по меньшей мере раз пятьдесят за этот год, и велел коридорному проводить мистера Таунсенда в «его обычный номер». Снова душ, очередная смена одежды, поздний завтрак и телефонные звонки. Потом Таунсенд мотался по городу от агента к агенту, от станции к станции, от студии к студии, заключая сделки за завтраком, обедом, ужином, а иногда и рано утром.
Четыре дня спустя он купил права на вещание в Австралии большинства лучших американских радиопередач в предстоящем сезоне с возможностью продлить договор еще на четыре года. Подписав окончательный вариант соглашения за пару часов до отлета в Сидней, он набил чемодан грязным бельем — Таунсенд не одобрял оплату лишних счетов — и взял такси до аэропорта.
Как только самолет оторвался от земли, он стал набрасывать статью, переделывая абзацы и меняя фразы, пока не решил, что она достаточно хороша для первой полосы. Когда они сели в Лос-Анджелесе, Таунсенд нашел ближайший телефон-автомат и позвонил Брюсу Келли. К его удивлению, редактора не было на месте. Заместитель Келли заверил, что успеет внести окончательную правку, и быстро переключил его на наборщика. Таунсенд продиктовал статью, и ему стало интересно, что же будут делать Хэкер и Кенрайт теперь, когда он разрушил их милый картель, и сколько пройдет времени, прежде чем они позвонят и станут умолять о заключении сделки.
Он услышал свое имя по громкоговорителю и бежал всю дорогу до летного поля. Дверь закрыли, как только он поднялся на борт. Сев на свое место, он закрыл глаза и открыл их только на следующее утро, когда самолет приземлился в Сиднее.
