Когда Армстронг поднял каталог, аукционисту показалось, что он ему машет. Но Армстронг не махал, он трясся.
— У меня новый претендент в правом проходе в конце зала с предложением одного миллиона франков. — Аукционист вновь обратил внимание на женщину у телефона.
— Один миллион сто тысяч? — аукционист направил ручку молотка на помощницу.
Армстронг молчал, не зная, что делать дальше, так как миллион франков была именно та сумма, о которой они договорились. Люди стали оборачиваться и смотреть на него. Он сохранял молчание, зная, что женщина у телефона должна покачать головой.
Она покачала.
— У меня предложение — один миллиона франков, — сказал аукционист, показывая на Армстронга. — Есть другие предложения? Тогда я отдаю этот лот за один миллион. — Он с надеждой всматривался в зал, но никто не ответил. Наконец он громко стукнул молотком и, глядя на Армстронга, объявил: — Продано господину справа за один миллион франков.
Зал взорвался аплодисментами.
Шерон снова сжала его руку. Но не успел Дик перевести дыхание, как прямо перед ним на колени опустилась женщина.
— Заполните, пожалуйста, эту форму, мистер Армстронг, и у стойки вам объяснят, как забрать ваш лот.
Армстронг кивнул. Но, заполнив форму, пошел не к столу, а к ближайшему телефону в вестибюле и набрал международный номер. Когда ему ответили, он сказал:
— Соедините меня с управляющим.
Он распорядился, чтобы на счет Сотби в Женеве перечислили миллион франков срочным телеграфным переводом, как договаривались.
— И поторопитесь, — добавил Армстронг. — У меня нет никакого желания болтаться здесь дольше, чем необходимо.
Он положил трубку, подошел к женщине за стойкой и объяснил, как будет оплачен счет. В этот момент молодой человек в рубашке с открытым воротом начал набирать международный номер, хотя и знал, что разбудит своего босса.
Таунсенд сел в постели и внимательно слушал.
— С чего вдруг Армстронг заплатил миллион швейцарских франков за яйцо Фаберже? — спросил он.
— Я тоже этого не понимаю, — ответил молодой человек. — Подождите, он идет наверх с девушкой. Я лучше пойду за ним. Перезвоню, как только выясню, что он затеял.
За обедом в ресторане гостиницы Армстронг был погружен в свои мысли, и Шерон решила, что разумнее будет молчать, пока он сам с ней не заговорит. Ясно же, что яйцо куплено не для нее. Поставив пустую чашку из-под кофе, он попросил ее подняться в их номер и собрать вещи, потому что через час они едут в аэропорт.
— У меня еще одна встреча, — сказал он, — но она не займет много времени.
Он поцеловал ее в щеку у входа в гостиницу, и молодой человек в рубашке с открытым воротом услышал слова своего подопечного: «Увидимся через час». Потом Армстронг повернулся и почти бегом спустился по широкой лестнице в зал, где проходил аукцион. Он направился прямиком к женщине за длинным столом, которая проверяла покупочные талоны.
— А, мистер Армстронг, рада видеть вас снова, — она одарила его улыбкой на миллион франков. — Ваши деньги перечислены срочным телеграфным переводом. Будьте любезны, подойдите к моему коллеге во внутреннем помещении, — она показала на дверь у себя за спиной, — и вы сможете забрать свое приобретение.
— Спасибо, — кивнул Армстронг, когда она протянула ему квитанцию на шедевр. Он повернулся и чуть не врезался в молодого человека, стоявшего прямо за ним. Армстронг вошел в кабинет и передал квитанцию сидевшему за столом мужчине в черном фраке.
Тот внимательно изучил квитанцию, пристально посмотрел на Армстронга, улыбнулся и велел охраннику принести лот номер сорок три, Яйцо к юбилею коронации императора. Охранник вернулся вместе с аукционистом, который окинул расписной шедевр последним печальным взглядом и передал его покупателю.
— Настоящее чудо, правда?
— Настоящее чудо, — повторил Армстронг, схватив яйцо, как мяч, вырванный у противника. Не сказав больше ни слова, он повернулся и направился к выходу, поэтому не услышал, как аукционист прошептал своему помощнику:
— Странно, что мы никогда раньше не встречались с мистером Армстронгом.
Швейцар гостиницы «Де Берг» приподнял шляпу, когда Армстронг сел на заднее сиденье такси, прижимая к себе яйцо обеими руками. Он велел водителю отвезти его в Банк Женевы. В этот момент сзади подъехало еще одно такси. В него сел молодой человек.
Армстронг никогда не бывал в этом банке. У входа его встретил высокий худощавый непримечательный человек в строгом костюме. Он выглядел бы вполне уместно, провозглашая тост за невесту на свадьбе где-нибудь в Гемпшире. Мужчина низко поклонился, давая понять, что ждал его. Он не спросил Армстронга, не желает ли тот, чтобы он взял у него яйцо.
— Пожалуйста, следуйте за мной, сэр, — пригласил он по-английски и повел Армстронга по мраморному полу к поджидавшему лифту.
Откуда он знает, кто я, удивился Армстронг. Они вошли в лифт, и двери закрылись. Ни один не произнес ни слова, пока они поднимались на верхний этаж. Двери открылись, и мужчина повел его по широкому, застеленному пушистым ковром коридору до последней двери. Он тихо постучал, открыл дверь и доложил:
— Мистер Армстронг.
Навстречу шагнул мужчина в костюме в тонкую полоску, с жестким воротничком и серебристо-серым галстуком и представился Пьером де Монтиаком, исполнительным директором банка. Он повернулся к другому мужчине, сидевшему у большого стола для заседаний, потом показал посетителю на стул напротив. Армстронг поставил яйцо Фаберже в центр стола. Александр Шервуд поднялся со своего места, перегнулся через стол и тепло пожал ему руку.
— Рад видеть вас снова, — поздоровался он.
— Я тоже, — с улыбкой ответил Армстронг. Он сел и посмотрел на человека, с которым заключил сделку в Париже.
Шервуд взял шедевр Фаберже, внимательно осмотрел, и его лицо расплылось в улыбке.
— Оно станет гордостью моей коллекции, а брат и невестка ничего не заподозрят.
Он снова улыбнулся и кивнул банкиру, который открыл ящик и, достав документ, протянул Армстронгу.
Дик прочитал соглашение, которое составил для него Стивен Халлет перед его поездкой в Париж на прошлой неделе. Удостоверившись, что в него не внесли никаких изменений, он расписался внизу пятой страницы и подтолкнул документ к Шервуду. Тот не стал ничего проверять, а просто перевернул последнюю страницу и поставил свою подпись рядом с подписью Ричарда Армстронга.
— Могу я, таким образом, утверждать, что стороны пришли к соглашению? — спросил банкир. — В настоящее время у меня находится вклад на сумму двадцать миллионов долларов, и я только жду распоряжения мистера Армстронга, чтобы перевести его на счет мистера Шервуда.
Армстронг кивнул. Двадцать миллионов долларов — именно эту сумму он должен заплатить за треть акций «Глоуб», принадлежащих Александру, как договорились между собой Александр и Маргарет Шервуд, подразумевая, что потом она расстанется со своей третью точно за такую же сумму. Однако кое о чем Маргарет Шервуд не знала — о том, что Александр потребовал небольшое вознаграждение за организацию сделки: яйцо Фаберже, которое не будет упомянуто в условиях договора.
