Первым в дорожной карте Тиндейла стоял Кёльн, но ему там сразу же не повезло: вместе со своим помощником Уильямом Роем он выбрал типографию некоего Петера Квентеля, которому случалось работать и на Кохлеуса, самого яростного критика Лютера. Кохлеус напоил нескольких печатников Квентеля, и те проговорились, что Тиндейл и Рой заплатили им, чтобы они напечатали три тысячи экземпляров английского Нового Завета. Об этом тотчас стало известно Генриху VIII, и он распорядился арестовать в Кёльне еще не законченную работу. Двух преступников, по всей видимости, предупредили, и они бежали в Вормс вместе с листами кварто, текст на которых обрывался посреди Евангелия от Матфея. В Вормсе они закончили свой Новый Завет, и в 1526 году Петер Шеффер его опубликовал.
Первый Новый Завет Тиндейла, изданный на греческом и английском языках, представлял собой сравнительно простой фолиант без декораций; истинная красота его заключалась в прозе Тиндейла, который использовал живой разговорный английский язык. Многие выражения из этой книги до сих пор звучат в нашей речи: «Ищите и обрящете», «Никакой слуга не может служить двум господам», «Просите, и дано будет вам».
Новый Завет Тиндейла дошел до Англии в 1526 году, два года спустя за ним последовала «Притча о нечестивой мамоне», проповедь, в которой Тиндейл в доктринальных вопросах впервые пошел вслед за римско-католической церковью, хотя и косвенно: путь к спасению, писал он, заключается в вере, а не в добрых делах.
Его книги оказались страшно популярными: это был не просто запретный плод, а красиво написанный запретный плод. Небольшие листы кварто легко переправлялись в Англию контрабандой. Делали это просто: страницами Тиндейла, по одной, перекладывали листы других фолиантов, а потом собирали их воедино. Германским типографам и английским агентам доставалось мало денег за печать, контрабанду и продажу маленьких книжек, зато читатели были в восторге, а клирики страшно злились.
Английская церковь издала указ: не только могущественный лорд-канцлер кардинал Томас Уолси и архиепископ Уильям Уорхем, но даже Танстолл требовали, чтобы император Священной Римской империи арестовал Тиндейла, Роя и торговца по имени Ричард Герман. Властям удалось схватить только несчастного Германа. В Англии ожидали худшего; любой человек, пойманный с томом Нового Завета Тиндейла или с его «Притчей», рисковал умереть в страшных мучениях: могли вздернуть на дыбу, похоронить или сжечь живым, последняя казнь до той поры редко применялась, даже по отношению к обычным преступникам. В Антверпене Тиндейл был в безопасности, но он беспокоился, его ужасало массовое уничтожение книг, особенно Нового Завета: трудно было поверить, что английская церковь способна сжечь слово Господа.
Танстолл волновался еще больше, его угнетала собственная неспособность контролировать скандальные тиражи Тиндейла. По слухам, епископ посетил Антверпен и сказал английскому торговцу Августину Пекингтону, что в Англию с континента идет поток еретической литературы. Пекингтон с лукавой смешинкой в глазах ответил, что знает, где Танстолл может купить все то, что хочет предать огню. Купец рассказал о своем разговоре Тиндейлу, и тот был очень доволен. Он сказал:
Я спрошу с него денег за эти книги, чтобы расплатиться с долгами, а весь мир возмутится тем, что сжигают слово Божие. Излишек денег позволит мне откорректировать перевод Нового Завета и напечатать еще один тираж.
Увы, не успел епископ купить и сжечь книги, как в Англии появился свежий тираж Нового Завета Тиндейла. Епископ призвал Пекингтона и потребовал объяснить, как это случилось; торговец ответил, что, вероятно, напечатали еще, и предложил Танстоллу купить пуансоны и шрифт. Поняв, что его провели, Танстолл раздраженно воскликнул: «Ну ладно, Пекингтон, ладно!» и ушел прочь.
Едва Тиндейл приехал на континент, он тотчас принялся за перевод Ветхого Завета, но, как и Лютер, обнаружил, что это гораздо труднее, нежели перевести Новый Завет. Тиндейл быстро понял, что не в полной мере владеет языком оригинала – древнееврейским, ибо в начале 1500-х годов в Англии имелось лишь несколько разрозненных текстов на этом языке.
Самым логичным местом для изучения древнееврейского языка Тиндейл счел Виттенберг: ведь Лютер сделал городок научным центром, где занимались древним языком, тем более что ему самому это облегчало работу над переводом Ветхого Завета на немецкий. Имеются свидетельства, что Тиндейл и вправду ездил в Виттенберг вскоре после того, как покинул Англию, возможно, в 1525 году. Похоже, что Лютер и Тиндейл встречались там; хотя несколько историков говорят об этом событии как о достоверном факте, сами фигуранты о встрече умалчивают, так что истину мы, скорее всего, не узнаем.
Несмотря на то, что Лютер занимался древнееврейским языком, у Тиндейла имелось два преимущества перед немецким коллегой. Во-первых, он был сверхъестественно талантливым лингвистом. Во-вторых, в отличие от немецкого, греческого, латинского и романских языков, в синтаксическом построении фраз древнееврейский и английский во многих отношениях почти идентичны. Это грамматическое сходство любопытно, поскольку древнееврейский язык удален от английского гораздо больше, чем греческий и другие европейские языки.
Как бы там ни было, это сходство часто позволяет делать почти дословный перевод, а потому трогательная древнееврейская проза Ветхого Завета, отполированная до блеска древними израильтянами и средневековыми масоретами, звучит на английском языке не менее волнующе. Тиндейл сам восхищался тем, как красиво звучит на английском языке Писание иудеев:
Свойства древнееврейского в тысячи раз лучше согласуются с английским языком, нежели с латынью. Сам строй языков похож, так что во многих местах не требуется ничего, кроме как переводить слово за словом, в то время как с латынью нужно потрудиться, дабы удачно перевести – достичь свойственных древнееврейскому языку благодати и сладости, смысла и чистоты понимания.
По этой причине многие фразы Ветхого Завета Тиндейла (большая часть которого перенесена почти без изменений в позднюю авторизованную Библию короля Якова) украшают современный английский язык. Мы забываем их происхождение: «разбитое сердце», «капля в море», «ложка дегтя в бочке меда», «сторож брату моему», «старо, как мир», «белый, как снег», «горбатого могила исправит» и т. д. По словам наиболее авторитетного современного биографа Тиндейла Дэвида Дэниела, «когда читаешь Книгу Левит, кажется, что перед тобой открывается дорога через внезапно отмытое ветровое стекло».
Работая над Библией, Тиндейл то и дело вступал в конфликт с сэром Томасом Мором. В 1521 году Генрих VIII призвал Мора на помощь в пропагандистской войне против Лютера, ересь которого достигла английских берегов. Вражда Генриха и Лютера набирала обороты и раскалялась. Лютер назвал короля «свиньей, болваном и лжецом», а Мор, в свою очередь, обозвал Лютера «обезьяной и пьяницей».
К концу 1520-х годов изменился английский религиозный и политический ландшафт: папа отказал Генриху VIII в разводе с Екатериной Арагонской. Король хотел развестись с ней по причине отсутствия наследника по мужской линии. Поскольку Уолси не сумел добиться разрешения на развод, следующим лорд-канцлером стал Томас Мор.
