Поток новостей, доходивших до газет, сдерживала также тирания расстояний. О скудности и ценности информации в начале девятнадцатого века можно судить, отслеживая приход пакетбота в нью-йоркскую гавань. Пакетботы, самые быстрые суда той эпохи, пересекали Атлантику за три недели и привозили пассажиров и самые ценные грузы, а поскольку они сообщали свежайшие новости из Британии и Европы, газеты ждали их прихода с нетерпением. Так же жадно дожидались новых глав романов Диккенса. Зимой 1841 года американские фэны с пристани кричали команде прибывающего корабля: «Как там маленькая Нелл, она не умерла?»
Чтобы пакетбот вошел в гавань, требовалась помощь. Лоцманы обычно высматривали пакетботы со Стэйтен-айленда. Тот, кто первым приближался к кораблю, по традиции получал право не только привести корабль к берегу, но и отвести его обратно. После входа пакетбота в Нэрроуз [главный проход гавани] его встречали таможенные и медицинские чиновники, подвергавшие осмотру груз, пассажиров и команду. Подозрение в контрабанде или болезни могло привести к карантину и месячной задержке. Почтовые отправления и газеты также подвергались карантину.
В некоторых случаях кораблю оказывали особые услуги. «Новостное судно» встречали за сто миль от города. Команда встречающих более или менее постоянно болталась в море в ожидании особых грузов, не подвергавшихся таможенной проверке; лондонские издатели доверяли свои грузы назначенным офицерам, чтобы те передали их коллегам в Нью-Йорке. Эти новостные суда помогали преодолеть тиранию расстояний и сообщали зарубежные новости быстро и в срок.
Приблизительно в то же время, когда Мергенталер трудился над первым паровым печатным станком, начались эксперименты с электронной передачей информации. Человечество с древности знало об электричестве, вырабатываемом некоторыми породами рыб, и об искусственном электричестве, возникающем при натирании янтаря шерстью. В 1746 году французский аббат Жан-Антуан Нолле впервые совершил своего рода электронную передачу информации: на расстоянии свыше мили он расставил двести монахов и соединил их железными проводами. Нолле пропустил ток через первого монаха и удивился сам, увидев, что последний монах ощутил электрический разряд одновременно с первым. Эксперимент продемонстрировал мгновенную природу феномена.
Неважно, использовал ли экспериментатор медный провод или монахов, электронная передача данных требовала более надежного источника электричества, нежели натертый янтарь или электрические угри. Проблему эту не могли решить, пока в 1800 году Алессандро Вольта не изобрел первые батареи, изготовленные из цинка и меди и из цинка и серебра. Прошло еще несколько десятилетий до того, как американец Сэмюэл Морзе и англичане Уильям Кук и Чарльз Уитстон создали действующий телеграф. В 1844 году Морзе передал из Балтимора в Вашингтон результаты съезда партии вигов. Его телеграмма опередила более чем на час курьера, ехавшего верхом в столицу. К 1848 году США протянули телеграфные провода на две тысячи миль, через два года протяженность линий насчитывала уже двенадцать тысяч; 24 октября 1861 года закончили прокладку трансконтинентальной линии, а спустя два дня прекратила существование курьерская почта.
В 1858 году англо-американский правительственный консорциум проложил первый трансатлантический кабель и изумил планету мгновенной передачей информации между Новым и Старым светом. Житель Нью-Йорка, мемуарист Джордж Темплтон Стронг писал в своем дневнике:
Вчера «Геральд» написала, что кабель – это, без сомнения, ангел из Книги Откровение. Встав одной ногой в море, а другой на берегу, он возгласил, что времени более не существует. Обычные люди просто скажут, что это – величайшее историческое достижение человечества.
Стронг не преувеличивал: рациональные наблюдатели, пораженные внезапным преобразующим достижением коммуникационных технологий, полагали, что это событие способно установить мир между странами и народами. Через несколько месяцев после прокладки первого трансатлантического кабеля Чарльз Бриггс и Огастес Маверик напечатали «Историю телеграфа и великого атлантического кабеля», в которой восторженно восклицали:
Сколь же могучей силой наделен телеграф, призванный нести цивилизацию миру! Провода его объединяют страны. Дальнейшее существование предрассудков и враждебности невозможно после появления такого аппарата, созданного в результате интеллектуального обмена между всеми народами, населяющими Землю.
К сожалению, спокойствия миру новая технология не принесла, ожидания оказались ошибкой, которая на протяжении полутора столетий будет повторяться с каждым новым коммуникационным прорывом. К тому же первый подводный кабель был проложен небрежно и уже через месяц вышел из строя. Следующим попыткам помешала гражданская война, но к 1866 году заработали две более надежные трансатлантические линии. В 1870 году азиатская магистраль дошла до Индии, а в 1871-м – до Австралии. Наземные и подводные телеграфные линии сократили время передачи информации: то, что раньше занимало большую часть года, теперь удавалось совершить за минуты, самое долгое – за часы.
Затраты на работы оказались страшно велики, а доступ к новой технологии был крайне ограниченным. Обычным гражданам она была не по карману. В Европе телеграф находился в распоряжении государства, а в США единственная компания, «Вестерн Юнион», к 1890 году поглотила большинство мелких телеграфных служб.
Британцы платили за телеграмму около шиллинга, что приблизительно равнялось двадцати пяти американским центам. Столько английский рабочий получал за половину дня
[67]. Поначалу американцы платили за одно сообщение около доллара, но к 1879 году цена упала до сорока центов, зарплата среднего американца в то время составляла чуть больше доллара. Из вышеприведенных цифр можно сделать вывод, что англичане получали вполовину меньше, чем зарабатывали американцы. В конце девятнадцатого века и в начале двадцатого европейцы уезжали в Америку, хотя вряд ли думали, что улицы там вымощены золотом, и прельщала их, главным образом, двойная зарплата.
Обозреватели замечали, что даже при высокой стоимости услуг простые европейцы рано начали пользоваться телеграфом, отказывались от железнодорожных поездок и предпочитали почтовые отделения, поскольку общаться на расстоянии стало намного удобнее. Американцы, напротив, остались верны железной дороге по простой причине: их дороги, кроме самых оживленных, в отличие от двухколейных европейских, были одноколейными и нуждались в телеграфном контроле. Соответственно, вплоть до 1880 года мало американцев, кроме тех, кто работал на железной дороге и в банках, когда-либо заходили в помещения телеграфных станций.
Приблизительно как в наше время вновь созданные софтверные компании волей-неволей поглощаются «Майкрософтом» или «Гуглом», почти все перспективные начинающие американские телеграфные линии становились частью компании «Вестерн Юнион». Покупка мелких компаний требовала постоянного притока нового капитала, а потому после 1870 года «Вестерн Юнион» не снижала расценки. Публичное недовольство ценами «Вестерн Юнион» вынудило замечательного адвоката Гардинера Хаббарда, тестя Александра Грэма Белла и соучредителя компании «Белл телефон», предпринять попытку национализировать «Вестерн Юнион». Попытка оказалась неудачной.
