Карлсон родился в 1906 году в Сиэтле, он был внуком шведских иммигрантов и сыном блестящего, но неудачливого отца, из-за которого детство Честера прошло в диккенсовской нищете и одиночестве, а потому он выучился рассчитывать только на себя.
Когда Карлсону исполнилось четыре года, отец, наслушавшись рассказов о плодородной земле и избытке рабочих мест, увез семью в сельскую Мексику. Там Карлсонам пришлось отбиваться от скорпионов, змей и бандитов. Коровы и куры утопали в густой грязи, окружавшей сельский дом. Вскоре семья вернулась в Штаты, Честер постоянно болел, мать трудилась домработницей у врача, сжалившегося над семьей и пустившего их в крошечную комнату в глубине дома.
Затем семейство перебралось в сельский городок Крестлайн в Южной Калифорнии; юного Честера впервые допустили в компанию детей работодателей отца. Настало Рождество, и работы на дамбе, где трудилось большинство горожан мужского пола, остановились. Карлсон снова остался один, если не считать учительницы. «Оглядываюсь в прошлое и вижу учительницу – сидит за столом, подперев рукой подбородок, и смотрит в стенку».
Карлсон все же окончил местный колледж, а затем и Калифорнийский технологический институт, но тут началась Великая депрессия. После диплома он немного поработал в компании «Белл телефон лэбораториз», но его сократили. Тогда Карлсон устроился в патентный отдел, а чтобы продвинуться по карьерной лестнице, окончил вечернюю школу юридических наук.
Он стал успешным адвокатом-патентоведом, но душа тянулась к изобретательству. С раннего возраста его привлекали печатные и копирующие устройства; суровое, одинокое детство выработало в нем независимость мысли и действий. Патентный поверенный многие часы, а иногда и дни дожидался, когда же наконец получит копии документов; к тому же фотокопии эти были громоздкими и дорогими. Карлсон подумал, что лучше печатать их на простой бумаге.
Не придумай Маркони беспроводной аппарат, передающий сигналы на большие расстояния, это наверняка сделал бы кто-нибудь другой. То же самое можно сказать о производстве бумаги, печатном станке и почти обо всех последующих усовершенствованиях в области коммуникаций. Почти все эти изобретения, сколь бы чудесными они ни выглядели, основаны на законах физики и являются усовершенствованием предшествующих технологий. Карлсон же радикально порвал с прежними методами копирования. Если бы большую часть своей взрослой жизни он не провел в ожидании фотокопий, его изобретение, возможно, и вовсе бы не состоялось.
Однажды он наткнулся на статью венгерского физика Пала Селеньи, в которой рассказывалось о применении ионного луча для перенесения структуры электростатических разрядов на вращающийся барабан. Использование дорогой и массивной ионной пушки в офисе не представлялось возможным, но научная подготовка Карлсона не пропала даром: он вспомнил о фотоэлектрическом эффекте Альберта Эйнштейна – когда в определенных субстанциях лучи света порождают электрический разряд.
Селеньи не догадался использовать свет, а вот Карлсон сообразил, что может применить фотоэффект Эйнштейна и добиться того же результата при помощи фотографических линз, а затем «конвертировать» электростатическую «картинку» на барабане в чернильное изображение на простой бумаге. Начинал он работу в примитивной домашней лаборатории, а дальше были все лучше оборудованные помещения, все более квалифицированные помощники, все более надежное и масштабное финансирование – и это принесло результат. Постепенно Карлсон спроектировал работоспособное устройство для компании «Галоид», основным бизнесом которой был выпуск фотобумаги. В 1958 году фирма стала называться «Галоид ксерокс», а в 1961-м – просто «Ксерокс».
В 1959 году компания выпустила первую действующую модель – модель 914, которая буквально покорила деловой мир. Отзывы о внедрении модели 914 сопровождались панегириками: аппарат превратил фотокопирование – прежде трудоемкий, изматывающий процесс – в приятную работу, выполняемую простым нажатием кнопки.
Но модель 914 породила серьезную проблему: загипнотизированные этим великолепием служащие использовали ее слишком часто. Автор книги о Карлсоне Дэвид Оуэн писал: «Изобретения создают потребность». Другими словами, новые машины как будто порождают спрос на свои возможности прямо-таки из ничего: конференц-залы лишились грифельных досок, места которых заняли стойки с копиями документов и чертежей. Препроводительный ярлык, прикреплявшийся к оригиналу документа и в том или ином виде столетиями бродивший от одного стола к другому, исчез, уступив место памяткам. За пять лет до изобретения модели 914 старые фотостаты выдавали в мировом масштабе ежегодно двадцать миллионов страниц. Спустя пять лет устройство Карлсона печатало почти по десять миллиардов копий в год. Модель 914 едва ли не мгновенно «произвела на свет» целое поколение модификаций офисных копировальных аппаратов, среди которых были «Верифакс» компании «Кодак» и «Термофакс» компании «3M».
Поначалу, по иронии судьбы, крошечная фирма «Галоид ксерокс» не могла найти партнеров для своего предприятия; в отсутствие поддержки крупных компаний проект виделся рискованной игрой; успех же взметнул «Галоид» на самый верх индустрии. Могучая «Ай-би-эм», к примеру, отвергла идею «Галоида», поскольку компьютерный гигант не видел потенциально значимого рынка для этой продукции. Будь «Ай-би-эм» дальновиднее, слово «ксерокс» не обогатило бы английский язык и не проникло бы в настольную игру «Скрэббл».
История с изобретением Карлсона была нетипичной и по другой причине: для изобретателя она закончилась счастливо, поскольку авторский гонорар в 1/16 цента за страницу, отксеренную на модели 914, сделал его невероятно богатым. Жена просила Карлсона не покупать билеты третьего класса, когда он отправлялся в путешествие по Европе. Все свое состояние он отдал на благотворительность перед кончиной в 1968 году
[83].
Лишь одна технология фотографического копирования пережила «революцию ксерокса» более или менее удачно: микрофильмирование. Почти одновременно с демонстрацией Луи Дагером в 1839 году Французской академии наук камеры и фотографий изобретатели поняли, что узкая фотопленка способна вместить огромный объем информации. Радиоинженер Реджинальд Фессенден, о котором уже упоминалось выше, рассчитал, что на квадратном дюйме пленки можно поместить 150 миллионов слов. В 1935 году компания «Истмен Кодак» усовершенствовала привычную ныне пленку формата 16 и 35 мм, ее до сих пор используют в библиотеках и архивах. Микрофильмы, как уже упоминалось в главе восьмой, стали инструментом контрабандной передачи за рубеж военных секретов и запрещенной литературы.
Неудивительно, что Советский Союз счел изобретение Карлсона полезным, хотя и опасным, а потому разрешил его использование только планировочной элите. Советская версия ксерокса – машина «Эра» – устанавливалась исключительно на государственных предприятиях. Все копии регистрировались, ненадлежащее обращение с ними могло обернуться тюремным заключением. Лишь самые смелые люди, печатая самиздат по ночам, использовали «Эру». В Польше, с ее продвинутой диссидентской «прослойкой» и инфраструктурой, фотокопирование сыграло существенную роль в падении коммунизма. С политической точки зрения ксерокс оказался разрушителем на западе, а не на востоке.
