– Так что там с твоими предками?
– Только не говори, что тебе интересны семейные предания, – не поверила я.
– Почему нет? Обычная тема для разговора. Любой нормальный человек рано или поздно упоминает свою семью, только ты все скрываешь.
Ничего я не скрывала. Но я была вынуждена признать, что даже о семье Диза знала больше, чем он о моей, – а он ни нормальным, ни человеком не был.
– Мне просто нечего рассказывать. Не у всех же прадедушка – Хаос, – не удержалась я от подначки.
– Если тебя утешит, я его никогда не видел.
Не утешало.
– Давай. А то никто даже не знает, есть ли у тебя братья-сестры. Это неестественно.
– Нет у меня ни сестер, ни братьев. Двоюродных-троюродных – куча, а по прямой линии с маминой стороны уже много поколений больше одного ребенка не выживает…
Вот любопытно, и для чего ему это? Не то чтобы эта информация могла пригодиться… Тем не менее Диз делал вид, что внимательно слушает.
– Ладно, если тебе так уж интересно, то во всем виноват мой прапрадедушка, Рудольф Николаевич Валленштайнер… – мысленно я в очередной раз поблагодарила судьбу за то, что мне с фамилией повезло больше. – Он был из Германии и очень, очень любил жену. И, когда та умерла, так сильно горевал о ней, что не мог оставаться в своем Мюнхене, где все ему напоминало о прошлом, – если вы думаете, что это пафосно, то вы никогда не слышали, как эта история рассказывалась тетей Валей, – и решил переехать в Россию. В девятнадцатом веке. С годовалым ребенком на руках.
Лично я считала, что он просто хотел покончить жизнь самоубийством, но религия не позволяла. Пришлось искать окольные пути…
– Как ни странно, до России он добрался. Обосновался в Саратове, открыл там магазин: книги, журналы, ноты… Заодно брался вести переписку, когда к нему обращались. А то одному нужно подписку на парижские журналы мод оформить, а по-французски он писать не умеет, другому – заказать пианино из Японии, третьему – спросить у берлинской Академии наук, какой генератор ему лучше купить для своей фабрики… Языки не все знали, а прапрадедушка Рудольф, кажется, все существующие в мире выучил, не знаю когда. В магазине он и познакомился с прапрабабушкой, это, кстати, ее рецепт. Ее семья была из богемских немцев, но они перебрались в Россию еще раньше. Прапрабабушка собиралась стать учительницей, а пока сама училась, подрабатывала уроками музыки. И часто заходила к прапрадедушке за нотами. Ну и на почве любви к немецким романсам… Я имею в виду – кто, как не немец, сможет тут понять другого немца? Всем остальным такие извращения недоступны, у них же вся романтика сводится к смерти. Один романс даже так и называется – «Смерть и дева», представляешь?
– «Дай руку мне, прекрасное созданье!
Я друг и не карать тебя пришел.
Смелей! Поверь, я не жесток,
В моих объятиях будешь сладко спать ты», – процитировал Диз и потянулся за следующей булочкой. – Он?
Вот как разговаривать с тем, кто не читает комиксы, но знает наизусть Клаудиуса?
– Он, – я вздохнула. Воспоминания детства: у нормальных детей были «баю-баюшки-баю», мне же, если прабабушка пела колыбельные, доставалась классика. – Ничего личного, но смерть – это не романтично.
Это страшно, жестоко и уродливо, кто бы что ни говорил.
Диз пожал плечами, не споря.
– И, в принципе, на этом история заканчивается. Спустя уже несколько месяцев прапрадедушка отправился к ее родителям, просить благословения, – храбрец. Я не представляла, как после десятка-другого встреч можно решиться связать свою жизнь с почти незнакомым человеком. Причем связать навсегда, что пугало гораздо больше, – они поженились, завели четырех детей вместе…
И счастье их было бы безоблачным, если бы не революции, две мировые войны и несколько кругов репрессий. Иногда я сама поражалась, как некоторые из моих предков, проводя бо́льшую часть своей жизни в лагерях, умудрялись еще и размножиться. Но факт оставался фактом: выжили, и даже я каким-то образом в результате получилась.
– А магия у тебя с чьей стороны? – поинтересовался Диз, когда я замолчала.
– Без понятия.
После того как стало ясно, что отрицать магию бессмысленно, я сама думала над этим вопросом. Но ни к чему не пришла. Мои родители были совершенно обыкновенными людьми.
– И версию, что меня подменили в роддоме, тоже смело отбрасывай. У меня ступня отцовская, точная копия, никаких сомнений. – Ага. Такая же лопата, только размером поменьше. Задумавшись, я машинально подергала кончик уха. – Или вот. Дарвинов бугорок, от мамы. Он только у каждого десятого есть и наследуется, какова вероятность? Так что я совершенно точно их дочь.
Кажется, мне не поверили. Ничего удивительного: я и сама иногда начинала сомневаться…
– Половина четвертого, – Диз посмотрел на часы и стал собираться. – Я спать. Спасибо за угощение. Кстати, я более чем уверен, что в вашей комнате уже никого нет, кроме Софии.
– Никто же мимо не проходил?
– Брось, ты ведь не думаешь, что это единственный выход из общежития? – задорно улыбнулся он.
Да. Я так думала. И, получается, зря тут сидела?
Когда спустя полчаса я, не выдержав, проверила слова Диза, в комнате я обнаружила только Софию, с головой замотавшуюся в одеяло и мирно спящую.
Надо было признать, что охота не удалась.
Зато с другой мне повезло больше. Я сидела на лекции по зельеварению (с подачи Макса альтернативное название предмета, отдающее «Гарри Поттером», прилипло словно репей), когда заклинание Саффата все-таки решило подействовать.
Безумно чесался затылок. Изнутри. И ладонь на месте так и не зажившего пореза. Бордовую коросту я уже сковырнула, но этого было недостаточно. Хотелось большего: вцепиться ногтями в кожу, разодрать ее еще глубже, только бы зуд прекратился.
– Что у тебя случилось, что ты меняешь статус на фейсбуке каждые тридцать секунд? – спросила я у Райли, пытаясь отвлечься.
А еще в голове поселилась мысль, что мне нужно в комцентр. Срочно.
Черт бы его побрал, этого Саффата! Если так выражалось то самое «ты поймешь», обещанное библиотекарем, то сигнал был выбран крайне неудачный.
Райли тем временем снова вместо «в поиске» выбрала «состоит в отношениях». Подумав, рыжая опять вернулась к «в поиске». За последние пять минут, что мы ждали преподавателя, она успела их раз двадцать перетасовать, но так ни к чему не пришла. Вздохнув, она открыла другую вкладку и протянула смартфон мне.
На фотографии высокий светловолосый парень обнимал шатенку в коктейльном платье. Она была мне незнакома, но вот его я точно где-то видела… Тоби. И, судя по всему, его новая девушка.
Что ж, рано или поздно это должно было случиться, не век же им друг по другу страдать. Но я понимала, что осознание этого факта Райли ничуть не утешало.
