Я вернулась к клетке с мертвой крысой. У нее тоже мех пошел золотыми пятнами, более жесткие новые волоски торчали металлическими иголками. А глаза… Хоть мне так и не завели в детстве крысеныша, я точно знала, что золотыми они быть не должны. И вытекшими тоже.
Кажется, моя паника была не такой беспочвенной, как мне хотелось бы думать.
Еще на столе стояли два штатива с пробирками. Пробирки в одном из них были мне знакомы, Сереш каждую неделю подписывал их при мне, но во втором… Я достала одну из них и посмотрела на свет.
Золото.
Не чистое, как драконья кровь, но… Оно жгло пальцы даже сквозь пластик. Манило обещанием силы. А ее было много, этой силы. Когда я открыла пробирку, магия стала ощущаться еще резче. С ней, пусть и ненадолго, я могла бы не чувствовать себя слабой. Ущербной. Я бы не оглядывалась на Макса и что он может. Я бы не просила помощи у Диза. Я бы…
Я выпустила пробирку из пальцев. Упав на стол, она покатилась по поверхности, оставляя красно-золотые разводы. Черт. У силы имелось одно свойство – она была очень притягательна. Я даже не знала, чьи это были сейчас мысли на самом деле – магии внутри меня, инстинктивно стремившейся к источнику энергии, или мои собственные. Но я вовремя успела остановиться. Почти…
Золото осталось у меня на пальцах. Немного расплескала, открывая крышку. Я поняла это, когда машинально, не задумываясь, поднесла их к губам – и еле слышно простонала, распробовав. Как же мне не хватало этого ощущения после Самайна: будто ты не частица мира, а сам мир, и потому способен на все; словно нет никаких преград и ограничений, только твои желания… Если кто-то говорит о сладости всемогущества, не верьте. Я пробовала его на вкус. Оно соленое и пахнет металлом.
Но было что-то еще. Не антикоагулянт и не крысиная кровь. Что-то знакомое, еле уловимое. Что-то на грани восприятия…
Сереш щелкнул пальцами прямо у меня перед носом, выводя из оцепенения.
– Нашла что-то интересное?
Я вздрогнула. Да как сказать…
– Что все это значит?
– А сама что думаешь?
Индиец смотрел на меня со снисходительным любопытством, как на ребенка: правильно тот не ответит, но вдруг скажет что-то относительно неглупое? Я обернулась посмотреть на мертвых крыс и пробирки с кровью. Попыталась взять себя в руки. Это еще не ответы, но возможность их получить. Надо ею воспользоваться.
– Версия первая, оптимистичная. Ты вколол им драконью кровь, но доза была слишком большой, поэтому те двое умерли.
В таком случае мне ничего не грозило и можно не бояться. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Вариант второй, пессимистичный. Они получили примерно ту же дозу, что и я, и со мной в скором времени случится то же самое.
Я представила себе свое лицо с пустыми глазницами и вытекшим из них золотом. Меня передернуло. Эта перспектива выглядела более реалистичной, но не объясняла один очень важный факт: в пробирках со второго штатива была и моя кровь.
– Третий, нейтральный. На основе антител из моей крови ты пытаешься разработать лекарство для генотерапии, но, судя по тестированию, результаты пока не радуют.
Сереш покосился на меня с неожиданным интересом.
– Сама придумала?
– В сериале подсмотрела, – призналась я; Сереш только хмыкнул.
– Не хочешь пойти ко мне на специализацию?
– Так я угадала?
– Нет. Но у тебя есть задатки к когнитивной деятельности, а это больше, чем можно сказать о многих моих троглодитах. Скажи, что с вами в детстве делают, что вы такие тупые?
Ну да, предыдущие поколения в восемнадцать лет были гораздо умнее. Ничуть не впечатленный моим вторжением, Сереш вытащил из-под стола табуретку и склонился над крысой.
– Главное, не задеть кишечник, – доверительно сообщил он мне. – Иначе запах будет…
Вид скальпеля в его руке заставил меня отмереть.
– Если я не права, то что здесь происходит?
– Засекреченная информация, – скучающим тоном ответил индиец, оттягивая пинцетом стенку живота и начиная разрез; я вздрогнула и отвела взгляд.
– Если это новая версия фразы «Тебе это знать необязательно», то мне она не нравится.
Долго отворачиваться я не смогла. Еще один разрез, и под нижней челюстью крысы показался маленький язычок. Розовый, он был ярко виден на фоне позолоченных внутренностей. Медик аккуратно подцепил его пинцетом, игнорируя меня. Затем настал черед пищевода и трахеи.
– Сереш… – Он все еще делал вид, будто меня тут нет. – Я серьезно. Отчего они умерли?
– Засекреченная информация, – равнодушно повторил он.
А чего я ожидала? Это ГООУ. Я – как Наташа, как личность – никого не волную.
– Мы говорим о моей жизни, и ты об этом знаешь! Тебе не кажется, что ты мог бы хоть что-то сказать?
Хотелось кричать. Закатить истерику. Взять штатив с пробирками и если не опустить на чью-то голову, то хотя бы швырнуть о стенку. Толку от этого, конечно, будет мало, все пластиковое и надежно закрыто, но пар выпустить помогло бы.
– Почему ты пришла сегодня? – внезапный вопрос отвлек от разрушительных мыслей.
От меня не ускользнул цепкий взгляд индийца. Значит, кто-то только изображал незаинтересованность…
– Приступы вернулись.
– Сами по себе? Или сначала была головная боль? Как давно?
Выходит, он ожидал такого развития событий. Даже не знаю, радоваться или опасаться.
– Недели две…
А ведь я могла бы догадаться. По одному лишь запаху нарциссов, преследовавшему меня теперь не только накануне визита в медкорпус, но постоянно…
– Почему молчала?
Потому что сначала грешила на месячные, затем – на стоявшую в ГООУ жару. Потому что почти поверила, что самое страшное уже позади. Потому что позволила себе на некоторое время понадеяться на лучшее. Потому что устала бояться.
– Я тоже умру? – как можно спокойнее поинтересовалась я. – Как и остальные твои эксперименты?
– Все мы умрем. Рано или поздно…
Вот что ему стоило хоть раз ответить по-человечески?
– Сереш… – голос дрогнул; держать себя в руках становилось все сложнее.
Резко отодвинув табурет, медик встал напротив. Я задрала голову, пытаясь прочитать что-то по лицу.
– «Тебе это знать необязательно»? – угадала я.
– Именно так, – согласился Сереш. – Но раз ты настаиваешь… Возможно, ты умрешь. Даже вероятно. Ихор ядовит. Будь ты человеком, умерла бы на месте. Слабого мага такая доза могла свести с ума. Но тебе повезло…
Хорошо везение. Каждое слово чувствовалось как удар в солнечное сплетение. Я присела на краешек стола. Дохлые крысы – это неприятно, но не страшно. Особенно в сравнении с моими перспективами на выживание.
