После полугода в ГООУ я могла сказать, что точно узнаю угрозу, когда ее услышу. И вот это явно было угрозой. Я машинально отступила назад. Абигор внимательно наблюдал за моими движениями.
– Кажется, в вашей стране существовало поверье, что сон на новом месте способен предсказать дальнейшую судьбу? Расскажете за завтраком, что увидите.
Невесть откуда взявшийся у меня за спиной Данте подтолкнул, приказывая двигаться. Я последовала, пропуская его вперед, задерживаясь, чтобы прокрутить в голове все, что знала о демонах. Умирающий мир. Запертая Граница. Психопомпы. Реверс-инжиниринг.
Похоже, я попала еще крупнее, чем думала.
В Аду солнца не существовало. Может, где-нибудь в Элизиуме, как утверждал Диз, оно и появлялось, но тут небо оставалось таким же серым, как ночью. Как только здешние обитатели определяли начало нового дня?
Предположительное утро я встретила, забравшись с ногами в глубокое кресло. Нет, Абигор не обманул: огромная, совсем не средневековых размеров постель соблазнительно белела простынями. Кто-то даже заботливо подложил грелку – будто здесь можно было замерзнуть.
Только вот я боялась спать.
Боялась вернуться – и уже не спуститься сюда во второй раз.
К собственному телу манило, будто магнитом. Я снова сжала деревянный подлокотник. Рано. У меня остались неоконченные дела.
Я не знала, сколько прошло часов (судя по остро чувствовавшемуся голоду и не менее явной нехватке сна – немало), прежде чем я – в очередной раз, ни на что не надеясь, – потянула дверную ручку. Та поддалась – к моему удивлению. Еще больше подозрений вызывал тот факт, что по ту сторону порога никого не наблюдалось.
Но если я хотела шанс самой найти Диза – это был он. Выскользнув в коридор, я оглянулась по сторонам и поспешила скрыться за ближайшим поворотом. И только пройдя минут пять по темному лабиринту, остановилась. Черное резное стекло, заменявшее здесь стены, еле заметно пульсировало под ладонью. Я повторила пальцем завиток виноградной лозы – та потянулась следом, пытаясь обвиться вокруг моего запястья.
Дом, который построил Малфас… Их круг не зря прозвали архитекторами Ада. Им удавалось подчинять себе пространство, выворачивать его наизнанку и комкать, как ненужную промокашку. И даже после этого их творения пробуждались… живыми. Мыслящими – пусть и полубезумными, под стать своим создателям. Верными хозяину. Оказавшись в гостях, ты никогда не мог знать, что скрывается за очередной дверью. Мог спуститься в подвал, чтобы выйти на крышу – и пройти тысячу ступеней, оставаясь на месте. Я читала о таких домах. Заглянула одним глазком за фасад, спустившись в библиотеку. Теперь предстояло применить знания на практике.
Как можно ярче я попыталась представить себе Диза – смерть и нарциссы, лукавый взгляд зеленых глаз и по-мальчишески задорную улыбку. Не серое равнодушие, которым он меня встретил. То, каким я его помнила по ГООУ. Да, игра, да, маска, но все это не могло быть ложью. Я отказывалась верить.
– Я знаю, что ты меня считываешь, – сообщила я стене. К виноградному усу присоединился стеклянный чертополох, пытавшийся прицепиться к рукаву. На всякий случай отняла руку: может, пока они и выглядели мило и безобидно, но позволить им утянуть себя в стену я не желала. – Так отведи меня к нему.
Потому что плутать по одинаково мрачным коридорам до скончания веков тоже не хотелось. А потом выяснить, что все это время я нарезала круги около своей комнаты.
Вместо ответа справа от меня в стене появился проход. Узкая винтовая лестница спускалась в темноту. Туда? Кровь, которой здесь, казалось, все пропахло, чувствовалась сильнее. И насколько мне не нравились темные, смыкающиеся над головой своды, спрятанные в стенах ходы, которые – готова поспорить – захлопнутся у тебя за спиной, вызывали у меня еще меньше энтузиазма.
С другой стороны, если бы Абигор хотел мне навредить, я бы тут не стояла.
Десятый виток я преодолела, тяжело дыша и, несмотря на все соображения безопасности, опираясь на стену. Словно не спускалась, а, наоборот, поднималась – хотя кто сказал, что это было не так? В окне на новом этаже вообще не было видно ничего, кроме двух терявшихся в тумане шпилей и горной гряды, чьи пики чернели далеко на горизонте. Напротив в темном стекле кто-то прорезал с полдюжины дверей. Посчитав, что дом не зря вывел меня именно сюда, я открыла первую.
После вчерашнего великолепия было странно видеть помещение, отделанное простой белой плиткой. Но и назначение у этой комнаты было… куда более функциональным. Под ногой тихо звякнула металлическая решетка слива; а слив в полу – это, поверьте, не та штука, которую вы хотите увидеть где-то, кроме душевой. В потолке над ним кто-то установил массивный крюк, по правую руку стояла железная тумба. Взгляд зацепился за скальпели и щипцы, при виде которых у меня сразу заныла нижняя семерка. Потом – за кусачки и иглы, за изогнутый серпом нож с каменным лезвием…
– Что ты здесь делаешь?
От раздавшегося за спиной голоса я невольно дернулась, чуть не опрокидывая поднос на пол. Хорошо, что рассыпаться инструментам не дал Диз. Плохо, что от таких подкрадываний я быстро поседею.
– Тебя искала, – буркнула я, потирая ушибленный локоть.
– Моя комната дальше по коридору.
– Что это за место?
И почему дом привел меня в эту… пыточную, когда я думала о Дизе? Тот взял один из скальпелей и с задумчивым видом покрутил в пальцах.
Подумав, на всякий случай я сделала шаг назад.
Ничего личного. Но с некоторых пор у меня развилось неприятие людей – и демонов, в особенности демонов! – с колюще-режущими предметами, находящихся в непосредственной близости от меня.
– Детская… – наконец сообщил он и снова умолк. Между бровей пролегла складка, пока он пытался подобрать следующее слово. – Учебная. Воспитательная.
Я огляделась. Воспитательная? И чему же здесь можно было научить?
– Никто не рождается без страхов. Ни мы, ни вы. А страх боли – первый из них. Он инстинктивен. Помнишь, ты рассказывала мне про инстинкты?
Да. И кое-что другое я тоже помнила. «Страх убивает». Один из многочисленных пунктов в своде правил, по которым играл Ад. Но избавлять от страха такими способами…
– А еще боль – хороший учитель. Никогда не задумывалась, как получилось, что демонов, неспособных на верность по своей природе, удерживает такая строгая иерархия? Боль со временем перестаешь воспринимать, урок остается. Навсегда запоминаешь, почему ослушаться отца не посмеешь.
Когда-то, оказавшись с ним внутри круга призыва, я спросила, больно ли ему. В ответ он смерил меня удивленным взглядом – теперь я знала почему. Потому что он через все это проходил. Потому что сломанная вчера рука – и вправду сросшаяся за ночь – была лишь предупреждением, демонстрацией силы. Ничем по сравнению с тем, что ему пришлось пережить раньше. По сравнению с чувством собственной беспомощности, с пониманием, что бежать некуда, даже если бы ты мог…
