– Не заблудись, – громко напутствовал меня лесоруб. – В наших соснах чужаку заплутать – раз плюнуть. Ищи огни – у парней факелы. И держись подальше от Старого тракта.
Легким галопом конь вынес меня на обочину дороги, что просекала лес в нужном мне направлении, и я натянул поводья. Под прямым углом от этой дороги уходила другая – знававшая лучшие времена, а ныне едва различимая. Тот самый Старый тракт, пообочь которого стоит Гиблая усадьба.
Я колебался. Ибо, в отличие от других лесорубов из нашего лагеря, вовсе не был уверен, что Джо Кэгль как чумы боится этого местечка. Чем больше я об этом думал, тем чаще задавался вопросом: где, если не в Гиблой усадьбе, укрыться беглому преступнику от суеверных мстителей? Как ни крути, Кэгль – парень необыкновенный, сущий дикарь, бестия в человеческом обличье. По части ума настолько примитивен, что вряд ли способен разделять местные предрассудки. Так отчего бы этому негодяю не спрятаться там, где его будут искать в последнюю очередь? Уж коли он не убоялся нашего возмездия, разве испугается каких-то баек о привидениях? Если и вспомнит их, то со зверской ухмылкой на физиономии.
Решившись наконец, я повернул коня и поскакал по Старому тракту.
Уж не знаю, сыщется ли во всем мире лес мглистее, чем тот ночной сосняк. Надо мною, точно базальтовые утесы, высились безмолвные деревья, затмевали собою звезды. Под стать мраку была и тишина; лишь шелестел в ветвях призрачный ветерок да ухала вдали сова. Могильный покой ночной чащобы камнем давил на плечи; мнилось, будто со всех сторон ко мне подкрадываются духи болот – извечных, непримиримых, первобытных врагов рода человеческого, болот, чья топкая, смрадная, бездонная алчность – по сей день преграда нашей хваленой цивилизации. Тут в любые байки поверишь… Стоит ли удивляться, что по Югу бродят сонмища слухов о черной магии и обрядах вуду, о мистических преступлениях, творимых в этих темных лесах? Так и ждешь, что вот-вот впереди грянет тамтам и глазам откроется поляна с прыгающими, пляшущими вокруг костра нагими дикарями.
Я пожал плечами и тряхнул головой – прочь, нелепые мысли! Если и случаются в этом лесу тайные шабаши поклонников вуду, то уж всяко не сегодня, когда целый отряд злых и решительно настроенных парней прочесывает болото.
Конь мой вырос в лесу и ступал во мраке уверенней дикой кошки; путь он держал отлично и без моей помощи. А я напрягал слух и все остальные чувства – не выдаст ли себя беглец? Но никто не подкрадывался ко мне по кустарнику; тишина стояла поистине гробовая. Я знал, что Джо Кэгль вооружен и терять ему нечего. Вдруг подстерегает в засаде? Что, если через секунду-другую выскочит на дорогу и выпалит? Впрочем, этого я не особо страшился. В такой темноте он видит не лучше моего, так что в перестрелке шансы у нас будут равны. А уж если дойдет до рукопашной… Во мне двести пять фунтов, и это в основном кости и сухожилия. Вдобавок жизнь на техасском ранчо – это вам не малина, что-что, а драка там не редкость. В том числе и со смертельным исходом. По правде говоря, меня так взбесила прощальная угроза Джо Кэгля, что я утратил всякую осторожность, даже мысли не допускал, что эта подлая человекообразная обезьяна способна меня одолеть. Попадись только – в отбивную превращу!
До Гиблой усадьбы, наверное, было уже рукой подать. О времени я мог судить лишь приблизительно. На востоке сквозь кроны сосен просачивался убогий свет – поднималась луна.
И тут вдруг где-то впереди часто захлопало – и снова, как непроглядный туман, сгустилось беззвучие. Я натянул повод, жеребец застыл как вкопанный. Спешить не стоило. По-моему, стрелял лишь один револьвер. Никто не отвечал на огонь. Что же стряслось там, в этой зловещей мгле? Может, эти выстрелы оборвали подлую жизнь Джо Кэгля, или на спусковой крючок давил его палец? Что ж, выяснить можно – но лишь одним способом.
Я двинул коня пятками, и он понес меня легким аллюром.
Через несколько секунд я оказался на широкой поляне, посреди нее высилась, заслоняя звезды, мрачная хоромина. Гиблая усадьба! Так вот она какая…
Сквозь хвою текло призрачное лунное серебро, на поляне чернели тени и блуждал непоседливый ведьмин огонь. Света хватало, чтобы разглядеть дом – обветшалый особняк в старом колониальном стиле. Несколько секунд я не шевелился в седле, перед мысленным взором вставали картины былой славы обширные плантации, чопорные южные полковники, прекрасные дамы в шелках, пышные балы, разудалые охоты…
Все легло под косой Гражданской войны, все сгинуло без следа. На плантациях выросли сосны, галантные кавалеры и очаровательные дамы давно лежат в безымянных могилах, особняк – во власти забвения и тлена…
Что за таинственное зло поселилось в его темных и пыльных залах, где снуют мыши и вьют гнезда совы?
Я спрыгнул с коня, и он в тот же миг заржал и вскинулся на дыбы, рванув поводья из моих рук. Поймать их я не успел – он повернулся и галопом ускакал в лес, исчез во мраке, точно тень гоблина. От неожиданности я утратил дар речи – так и стоял и слушал утихающую дробь копыт, а холодный ветерок забирался под одежду и гнал мурашки вдоль позвоночника. Не больно-то приятно, скажу я вам, в такой ситуации лишиться пути к отходу.
Впрочем, от опасности я бегать не привык. Отважно подошел к просторной веранде с тяжелым револьвером в одной руке и негорящим фонариком в другой. Надо мной высились массивные колонны; дверь поскрипывала на сломанных петлях. Я включил фонарь, мазнул лучом по широкому коридору, но заметил только пыль и гниль.
Я погасил фонарик и осторожно вошел. Пока стоял в коридоре, привыкая к мраку, сообразил, что действую крайне безрассудно. Если в этом здании прячется Джо Кэгль, ему надо лишь дождаться, когда я снова зажгу фонарик, и хорошенько нашпиговать меня свинцом.
Но тут я снова вспомнил, как он угрожал Джоан, – бедняжка, она ведь не сомневается, что мерзавец выполнит свое обещание. Прочь колебания! Если Джо Кэгль – в этом доме, тут ему и конец.
Я твердым шагом направился к лестнице. Инстинкт подсказывал, что преступник – если он здесь – затаился где-то на втором этаже. Я двинулся вверх и вскоре очутился на лестничной площадке, залитой лунным светом из окна. Половицы укрылись под толстым слоем пыли – похоже, его лет двадцать не тревожила ничья стопа. Доносился шелест крыльев летучих мышей и звуки мышиной возни. Напрасно я высматривал на ступеньках отпечатки чужих ног. Впрочем, логика подсказывала, что в этом доме не одна лестница. Забраться в дом можно и через окно.
Вот и коридор – сущий лабиринт из зловещих черных теней и прямоугольников лунного света, льющегося в окна. И ни звука помимо моей поступи, приглушенной ковром из пыли. Я оставлял позади комнату за комнатой, но луч фонаря показывал только заплесневелые стены, просевшие потолки и ломаную мебель. И вот наконец, почти в конце коридора, обнаружил я затворенную дверь. Я застыл как вкопанный, нервы натянулись, точно струны, сердце забухало. Необъяснимое чутье подсказало: за дверью что-то таинственное, грозное… Не сразу решился включить фонарик. Посветил вниз: слой пыли под дверью нарушен! Остался клиновидный след – дверь отворяли совсем недавно. Я осторожно надавил на ручку, ее скрежет заставил меня поморщиться. А ну как Джо пальнет на звук? Воцарилась тишина. Я рывком распахнул дверь и метнулся вбок.
