Стоя у подножия горы, Китти запрокинула голову, посмотрела вверх, туда, где за гребнем скрылся подъемник, и тяжело сглотнула. Нарядная и уютная, полная старомодного очарования и своеобразия горнолыжная база напоминала живописную деревушку в Альпах. Не будь Китти перепугана насмерть предстоящим спуском с крутой горы, которая возвышалась над ней устрашающей громадой, она с радостью прошлась бы по здешним магазинам и ресторанам.
На шее у нее висел пропуск на подъемник, который вручил ей Кен. В руках она сжимала лыжные палки. Кен держал ее лыжи и свой сноуборд. Крепкий и мускулистый, он, казалось, вовсе не замечал ноши. Обычно Китти с восхищением любовалась его мышцами, однако сейчас с тревогой оглядывала склоны, ослепительно-белые на фоне пронзительно-синего неба. Ветер сдувал снежную пыль с вершины горы, в воздухе дрожала белая туманная дымка. Зрелище величественное и пугающее.
Кен положил перед ней лыжи. Китти вставила ботинки в крепления, а он пристегнул к ноге сноуборд.
Когда он поднял на нее глаза, на лице ее застыла натянутая улыбка. Китти послушно последовала за Кеном вверх по склону небольшого холма к подъемнику. Им управляла молодая женщина в низко надвинутой на глаза лыжной шапочке и с длинными волосами, спускавшимися до талии. Она со скучающим видом жевала резинку, но, заметив Кена, радостно просияла.
– Это ты? Привет!
– Привет, Хайди. Как дела?
– Хорошо. Теперь уже лучше. – В доказательство своих слов она бросилась ему на шею. – О, я так рада тебя видеть!
При других обстоятельствах Китти непременно встревожилась бы, увидев, как Хайди всем телом прижимается к Кену, но сейчас она старалась из последних сил удержаться на склоне и не скатиться вниз, что целиком поглощало ее внимание. Под лыжами поблескивал лед. Боясь съехать назад и врезаться в очередь, выстроившуюся позади нее, Китти отчаянно цеплялась палками за скат. Мышцы ее дрожали от напряжения, силы иссякали, а Кен безучастно стоял рядом, слушая оживленную болтовню Хайди.
– Я ужасно рада, что ты вернулся, – весело прощебетала девушка, обнимая Кена за шею.
Эти слова произнесли ее губы, а сияющие глаза говорили: «Я так бы тебя и съела, словно полную вазочку конфет».
Китти старалась сохранить равновесие, чтобы не сорваться и не сбить кого-нибудь насмерть, но с каждой секундой это становилось все труднее. Лыжи скользили.
И наконец случилось худшее. Ее палки соскользнули; ахнув, она поползла вниз…
Но в следующий миг теплая рука Кена обняла ее за спину, каким-то чудом удержав на месте, а потом легонько подтолкнула вперед, за пределы ледяного пятачка.
Китти скрипнула зубами:
– Ты мог бы сделать это раньше.
– Я бы не позволил тебе упасть.
– Ты это сейчас мне говоришь? У меня руки просто отваливаются.
– Ты делаешь зарядку?
– Собираюсь. Она у меня в списке. – В самом конце списка, если быть точной, и все же…
– Я толкнул бы сейчас речь на тему «Наше тело – это храм», но твое тело… – Он сделал выразительную паузу, оглядывая Китти от макушки до пяток и обратно, отчего некоторые части ее тела настойчиво напомнили о себе. – В своем нынешнем виде вызывает у меня благоговейный, почти религиозный восторг.
У Китти подогнулись колени.
– Прекрати.
– Правда?
– Нет.
Улыбка Кена расплывалась все шире, и тело Китти вполне предсказуемо отзывалось волной горячей дрожи.
– Ты готова?
Она бросила взгляд на кабину подъемника, приближающуюся со скоростью света, и собрала в кулак всю свою волю.
– Готова, – шепнула Китти, отчаянно желая, чтобы это было так.
Глава 12
Кен смотрел на движущийся подъемник с тяжелым чувством. Его грызла тревога. Ему предстояло впервые встать на сноуборд… На мгновение он поддался страху, но, заметив суровое воинственное выражение лица Китти, готовой вступить в схватку, сумел справиться с собой.
– Как ты? Все хорошо?
– Думаю, да. – Она подняла глаза на Кена и нахмурилась. – А ты?
– Отлично. Как всегда.
– А выглядишь ты…
– Держись ближе ко мне, – перебил ее Кен, когда подошла кабина подъемника.
Осекшись, Китти попыталась усесться в кресло, но сиденье ударило ее под колени. Охнув, она начала заваливаться вниз.
Ухватив ее за куртку, Кен запрыгнул в подъемник, втащил Китти следом и усадил в соседнее кресло.
– О господи, – выдохнула она, цепляясь за него, пока кабина уносила их все выше и выше, к вершине горы. – О боже…
– Я с тобой, – успокоил ее Кен, но Китти судорожно сжимала его руку, словно утопающий спасательный круг. – Не беспокойся, ты не упадешь.
– Хорошо. – Она жадно хватала ртом воздух, и Кен поймал себя на том, что тоже тяжело дышит, но вдруг заметил, что у нее закрыты глаза. – Эй, Златовласка.
– Да?
– Ты сидишь зажмурившись.
Она приоткрыла один глаз.
– Я кое-что упустила из виду.
– Что же?
– Я не люблю высоту. Теперь мне ясно, что это может стать помехой и испортить все удовольствие от приключения. В будущем я постараюсь избегать высоты. – Она снова зажмурилась.
– Мне жаль тебя огорчать, но альпинизм всегда связан с высотой. А если ты задумала путешествовать по Европе, тебе придется добираться туда на самолете.
– Верно подмечено. Но у меня есть запасной план.
– Какой? – Кен старался разговорить Китти, заставить ее забыть, что они в пятидесяти футах над землей. Он думал лишь о том, как ее успокоить. И вовсе не потому, что ему нужно было отвлечься. К счастью, Кен не мог сказать о себе, что он так же открыт и честен, как Китти.
– Я хотела бы не только научиться бесстрашно встречать опасность, но и найти наконец свое место в жизни.
– Хороший план. А что еще?
Не открывая глаз, Китти подставила лицо лучам закатного солнца, еще несущим слабое тепло уходящего дня. Ветер играл ее волосами, холодил щеки, тронутые легким румянцем.
– На самом деле. – Она смущенно заерзала. – Недавно мне пришло в голову кое-что новое.
– Выкладывай.
Китти беспокойно завертелась и вздрогнула всем телом, что еще больше разожгло интерес Кена.
– Это личное, – произнесла она наконец. – Нам еще далеко?
– Мы почти у цели. – Китти нерешительно прикусила губу, и у Кена мелькнула безумная мысль, что он с радостью сам впился бы в ее губы. – Насколько личное?
– Очень личное.
– Позволь, я угадаю.
– Нет. – Китти открыла глаза. – Никаких догадок. – Увидев приближающуюся вершину горы, она испуганно взвизгнула. – О боже…
