– Знаешь, ты действительно самая удивительная женщина из всех, кого я встречал. Это тебе к сведению.
– Спасибо. – Китти шагнула к нему. – И последнее. – Она быстро поцеловала его в губы. Страстно, нежно, незабываемо. Потом отстранилась. – Вот чего ты лишаешься, оттого что боишься меня. А это тебе к сведению.
Стоило ей уйти, как показался Ник.
– Приятно видеть, что я не единственный идиот в нашем семействе.
Все еще борясь с головокружением, Кен сделал презрительный жест в сторону Ника. Тот ехидно рассмеялся, и Кен обратился к группе:
– Все готовы? – Ему потребовалось усилие, чтобы собрать разбегающиеся мысли. – Нам предстоит пройти три мили. На вершине мы остановимся, чтобы сфотографироваться. Надеюсь, небо останется ясным, и выйдут отличные снимки при полной луне.
– Это так романтично, – прошептала девушка, приехавшая со своим приятелем.
Она была права. Прогулка обещала быть невероятно романтичной. Кен украдкой покосился на Китти и обнаружил, что она смотрит на него.
Ник снова наклонился к нему, шепнув:
– Там наверху бывает довольно жутко. Хочешь, я возьму тебя за руку?
– Ник?
– Да?
– Заткнись. – Кен пошел первым, а Ник, пропустив группу вперед, замкнул шествие, посмеиваясь над ним и над собой.
Для Китти переход начался легко, однако довольно быстро превратился в испытание на выносливость. Но, несмотря на усталость, она не могла устоять перед волшебным очарованием ночи. Огромная луна заливала мерцающим светом волнистые сугробы, заснеженные деревья и горные склоны. В Лос-Анджелесе Китти никогда не обращала особого внимания на небо ночью. Да и днем тоже, если на то пошло. Обычно небо там бывало грязно-голубым или тускло-черным из-за городского смога.
Но здесь…
Здесь, в горах Сьерра-Невада, небо постоянно меняло оттенки от бледно-пурпурного на рассвете и ослепительно лазурного в полдень до чернильно-черного ночью, и каждое мгновение казалось особенным, неповторимым в своем великолепии.
Вроде мужчины, что вел Китти по снежной тропе в эту минуту.
«Я хочу сжимать тебя в объятиях…»
При мысли об этом признании ее дыхание участилось, и Кен, обернувшись, обеспокоенно нахмурился.
– У меня все в порядке. – «Пока я не начинаю воображать себя в твоих объятиях…»
Но назойливые видения и образы так и мелькали у Китти перед глазами, тесня друг друга, а она все шла. Все шла и шла… Как и говорил Кен, после нескольких минут ей перестало казаться, что она переваливается на ходу, словно утка. Отряд взбирался на склон, по которому Кен однажды возил ее на ратраке.
Однако на этот раз Китти пришлось шагать на своих двоих, а это оказалось куда труднее. Она тяжело дышала, белые облачка пара срывались с ее губ. Группа шла, вытянувшись в цепочку, – на узкой тропе двоим было не разойтись. Стоун предупреждал ее, что пешее восхождение на эту гору каждый совершает в одиночку, но Китти именно это и привлекало.
Шедшая перед ней пара, Джон и Салли, временами передавали друг другу флягу и прикладывались к ней, что неизменно вызывало у них взрывы смеха.
Кен часто оборачивался, проверяя, как движется отряд, и всякий раз, встречаясь с ним глазами, Китти чувствовала, как сердце сладко замирает в груди.
Он хотел сжимать ее в объятиях… и она мечтала о том же. Кен обеспокенно посматривал на Салли с Джоном, поскольку в первый же час Джон основательно набрался и начал спотыкаться – у него заплетались ноги. Дважды Ник, следовавший позади Китти, наклонялся вперед и призывал Джона вести себя осторожнее.
Кен тоже пытался его урезонить.
Но Джон (или Сладкий Пирожок, как называла его Салли) пропускал все замечания мимо ушей. Он не задирался и не грубил. Напротив, казался радостным и счастливым. Но упорно не желал слушать ничьих советов.
Тропа становилась все уже, справа высилась каменная стена с острыми выступами, а слева скала обрывалась вниз. Когда Сладкий Пирожок начал распевать веселые песенки, Салли только рассмеялась. Тогда он принялся пританцовывать и несколько раз соскальзывал к самому краю обрыва. Китти следила за ним, затаив дыхание.
– Осторожно, – не выдержав, взмолилась она наконец, пытаясь изобразить милую улыбку, хотя ей отчаянно хотелось прикрикнуть на Джона, чтобы тот не глупил. – Не сорвитесь.
– Ни за что, – заявил он, и тут у него подогнулась нога. Китти оттолкнула его от края обрыва, однако Джон, пытаясь удержать равновесие, ухватился за нее. Они закачались, готовые сорваться вниз. В этот миг вся жизнь бешеной каруселью пронеслась у нее перед глазами. Она вспомнила другой обрыв, другое падение…
Ее захлестнула волна ужаса, и последнее, о чем Китти успела подумать, – она умрет, а Кен так и не увидит ее обнаженной. Это было ужасно, чудовищно несправедливо.
Глава 15
Резко обернувшись, Кен увидел, как Джон ухватился за Китти, пытаясь удержаться на краю обрыва. С бешено колотящимся сердцем Кен бросился к ним, тесня к стене остальных путников. Замыкавший цепочку Ник тоже спешил на помощь. Они подоспели одновременно, растащив в стороны сцепившуюся пару за долю секунды до падения.
Подняв голову, Кен оглядел лежавшее внизу ущелье по меньшей мере в тридцать футов глубиной. Достаточно, чтобы переломать все кости. «Чертов идиот», – выругался он про себя.
– Полный порядок! – воскликнул безмозглый Джон Сладкий Пирожок, сопроводив свои слова громогласной отрыжкой и обдав Кена отвратительной смесью запахов шотландского виски и канализации. – Фу, черт. – С глупой улыбкой он помахал ладонью перед лицом. – Плохо дело.
Салли, смеясь, оттащила его подальше от Китти.
– Как ты, Сладкий Пирожок?
Когда Китти смогла выпрямиться, Кен взял ее за бедра, помогая держаться на ногах. Она приняла на себя вес Джона, а потом и Кена с Ником.
– Не спеши. Ты цела?
– Думаю, да. – Но Китти не сияла своей ослепительной улыбкой. Она опустилась на снег, прижимая к груди руку, и посмотрела вниз на дно ущелья. Ее лицо приняло зеленоватый оттенок, и Кен понял, что она вот-вот начнет задыхаться. – О господи. – Присев на корточки рядом с ней, он заслонил от нее ущелье и принялся терпеливо ждать, пока Китти придет в себя. – Все хорошо, – пробормотала она.
– Просто посиди минутку. Дурные воспоминания или что-то еще?
– Просто воспоминания. Черт бы их побрал. – До конца не веря ее словам, Кен потянулся к молнии на ее куртке, чтобы осмотреть руку. – Нет, все хорошо. Правда, – повторила Китти, не дав ему заговорить. Остальные участники похода подошли ближе, обеспокоенно глядя на нее. – Послушай, если я не продолжу путь, значит, позволю какому-то идиоту лишить меня удовольствия. Без обид, – обратилась она к Джону, который успел немного протрезветь.
