– Открыть душу, Кен, не означает признаться, что ты «занервничал». Не хочешь объяснить, почему так вышло, и что значит «не просто секс, а нечто большее»?
– Да, думаю, я знаю. – Вымученно улыбнувшись, он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал. Она мягко повернула ладонь, погладив его по щеке. Потом вздохнула, наклонилась и поцеловала его.
– Позволь, я облегчу объяснение нам обоим. Я провела здесь с тобой незабываемые дни, о которых не могла и мечтать, и я благодарна тебе. Между нами возникла близость, за это я тоже благодарна. Ты умный и забавный, ты сексуальный, мне было хорошо с тобой.
Кен не мог не заметить, что Китти говорит в прошедшем времени.
– Вот только мне часто случалось выкидывать глупости.
– Верно. – Ее улыбка угасла. – Уверяю тебя, я понимаю, что все возникшее между нами временно, как и моя работа здесь. Я знала это с самого начала, и не важно, что бы ни случилось, как бы я ни увлеклась тобой, я пойму, когда это кончится.
Ее глаза светились безграничной нежностью, и у Кена защемило в груди. Никогда еще не ощущал он так остро свою беспомощность.
– Китти.
– Клянусь богом, если ты хочешь сказать, что жалеешь о том, что произошло между нами, или что тебя тревожат мои чувства к тебе, я за себя не ручаюсь…
Кен наклонился и поцеловал ее. Горячо, страстно, нежно, пока не закружилась голова, как бывало всегда, стоило ему завладеть ее губами. Когда он оторвался от нее, Китти улыбнулась.
– Да, отныне мы будем общаться только так. Это у нас получается лучше всего.
У Кена вырвался сдавленный возглас – то ли смех, то ли стон. Притянув к себе Китти, он зарылся лицом в ее душистые волосы.
Господи, как он мог допустить мысль, что позволит ей уехать?
Глава 25
Энни яростно месила тесто на кухне, когда по радио передали, что надвигается сильная буря. Что ж, непогода как нельзя лучше соответствовала ее настроению.
Энни задумала испечь хлеб. Хлеб всегда был для нее солью земли, властелином ее сердца.
Быть может, теплый ломоть, намазанный маслом, принесет ей облегчение. Она будет есть их один за другим, пока джинсы не станут тесны. Что случится довольно скоро, ведь она решила принарядиться, вспомнив наставления Китти. Энни понятия не имела, почему, проснувшись утром, натянула новые джинсы. Она уже не надеялась, что Ник, этот безмозглый тупица, заметит перемены в ее гардеробе. Энни зачем-то надела облегающий свитер, выставив напоказ груди, которые боˆльшую часть жизни пыталась скрыть под мешковатой одеждой. Распустила волосы. Вроде бы мужчинам это нравится, хотя Ник никогда на эту тему не высказывался. Энни в сердцах впечатала кулак в тесто.
От этого кретина она хотела лишь одного – комплиментов. «Какая ты сегодня красивая, Энни. В тебе моя жизнь, Энни. Я счастлив, что ты моя жена, Энни. Ты чертовски соблазнительная, Энни».
Ха! У Ника не нашлось для нее ласковых слов. Он всегда был молчуном, Энни об этом знала, выходя за него, и все же надеялась. Иногда женщине нужно внимание. Теперь же ее единственным утешением стала еда.
Черт бы побрал этого болвана Ника!
Дверь у нее за спиной отворилась, и Энни, не оборачиваясь, раздраженно закатила глаза к потолку.
– Кен Уайлдер, ты уже опустошил мой холодильник. Я позову тебя, когда у меня появится что-то съестное, чем можно будет набить твою ненасытную утробу.
– Я пришел не за едой.
Это был Ник. Энни застыла, неподвижно глядя на тесто и на запачканные мукой руки. Ну и картинка, невольно пришло ей в голову. Все в муке: фартук, волосы и лицо (как назло, она только что почесала щеку). Этот поганец обладал особым даром заставать ее в самый неподходящий момент.
– Я слишком занята, чтобы болтать с тобой, – буркнула она.
– Правда? – Он подошел к ней, обогнув стол. Долговязый, худощавый и такой сексуальный, что Энни захотелось швырнуть ему тесто в голову.
Какая несправедливость, что за работой она выглядела страшной, как черт, тогда как Ник у себя в гараже, даже грязный и взъерошенный, смотрелся дьявольски привлекательно.
– Ты, кажется, собралась печь хлеб?
– И что?
– А то… – Он прислонился к стойке, разглядывая Энни. – Раньше ты любила месить тесто, когда я рядом.
– Раньше я много чего любила.
– Меня, к примеру?
У Энни сжалось сердце. Господи боже, она все еще любила Ника.
– Энни.
Проклятие. Его голос, низкий и грубоватый, звучал пугающе мягко. Энни вдруг заметила у него в руках папку.
Документы на развод.
Он собирался сказать, что сделал наконец то, о чем она его просила. Подписал бумаги, решив, что развод – наилучший выход. Значит, Ник поставил точку. Что ж, пусть так и будет. И черт с ней, с мукой. Вскинув голову, Энни посмотрела ему в лицо.
Ник с явным восхищением обвел глазами ее фигуру, ненадолго задержал взгляд на фартуке, и вдруг расхохотался.
Энни не помнила, какой фартук надела. Опустив глаза, она прочитала: «Эй, приятель, здесь тебя ждет низкоуглеводная диета».
Прямо под надписью красовалась жирная черная стрелка, направленная вниз, к причинному месту. Эта игривая картинка лишь подлила масла в огонь. Энни вспыхнула как порох.
– Если ты пришел посмеяться, то знай: я не собираюсь раздеваться догола, чтобы тебя позабавить.
– Энни…
– И я больше не буду лезть из кожи вон, стараясь соблазнить мужчину, который так поглощен собой и так глуп, что не замечает голой женщины, стоящей прямо перед ним.
– Энни.
Боже, этот голос…
– Ты принес документы, – прошептала она.
– Да. – Он бросил папку на стол и шагнул ближе.
– Я вся в муке, Ник.
– Я знаю. – Он положил руки Энни на плечи и склонил голову, чтобы заглянуть ей в глаза. – Знаю, потому что смотрю на тебя.
У нее прервалось дыхание. Она попыталась отвернуться, чтобы Ник не догадался, как много значат для нее его слова, потому что папка на столе ясно показывала: слишком поздно.
– Ник…
– Нет, позволь мне договорить, потому что я не в силах молчать. – Он шумно втянул воздух. – Я скучал по тебе.
– Но все это время я была здесь, рядом.
– Знаю. Мне стыдно, что я этого не понял. Не понял, что ты хотела вовсе не освободиться от меня. Тебе нужно было другое. Прямо противоположное.
– Да, – выдохнула Энни, чувствуя, как горло сжало спазмом. Господи, он понял. Но понял слишком поздно. – Документы на развод…
– Я тосковал по тебе, Энни, – пробормотал Ник хриплым от волнения голосом. – Мне не хватало тебя. Что с нами случилось?
