– Я сейчас же приеду, – сказал Харри. – Адрес?
Он положил трубку и начал одеваться. Быстро, ловко, точно выверенными движениями. Как машина, наконец-то делающая то, для чего была построена. Ракель наблюдала за ним, запоминая все, как запоминают любовника, с которым предстоит разлука.
Он промчался мимо Ракели, не взглянув на нее и не попрощавшись. Она была вытеснена, удалена из его мыслей одной из двух его настоящих любовниц. Алкоголь и убийство. И их она боялась больше всего.
Харри стоял перед оранжевыми и белыми заградительными лентами, как вдруг окно первого этажа дома распахнулось и из него показалась голова Катрины Братт.
– Пропустите его! – прокричала она молодому полицейскому в форме, преграждавшему путь Харри.
– У него нет документов, – возразил полицейский.
– Это Харри Холе! – прокричала Катрина.
– Правда? – Полицейский окинул Харри взглядом с головы до ног, прежде чем поднять ленту. – Я думал, что это всего лишь слухи, – добавил он.
Харри поднялся по трем ступенькам, ведущим к открытой двери в квартиру. В помещении он прошел по тропинке из миниатюрных белых флажков, расставленных криминалистами в местах обнаружения улик. Один из криминалистов стоял на коленях и ковырялся в трещине в полу.
– Где?..
– Там, дальше, – ответил тот.
Харри остановился перед дверью, на которую ему указали. Он сделал вдох и освободил разум от мыслей. А потом вошел.
Он вбирал в себя все, что мог: свет, запахи, интерьер, все, что там было. Все, чего там не было.
– Доброе утро, Харри, – сказал Бьёрн Хольм.
– Можешь отодвинуться? – тихо произнес Харри.
Бьёрн отступил от дивана, над которым склонялся, и взгляду Харри открылся труп. Вместо того чтобы подойти поближе, Харри отошел на шаг назад. Сцена. Композиция. Целостность. Потом он приблизился и стал разглядывать детали. Женщина сидела на диване, раскинув ноги так, что были видны ее черные трусики. Голова была откинута на спинку дивана, длинные крашеные светлые волосы свисали с нее. Часть горла отсутствовала.
– Ее убили вон там, – сказал Бьёрн, указывая на стену у окна.
Взгляд Харри скользил по обоям и неисследованным планкам паркета.
– Меньше крови, – заметил Харри. – В этот раз он не прокусил сонную артерию.
– Может, промахнулся, – ответила Катрина, проходя в комнату из кухни.
– Если он кусал, то у него сильные челюсти, – сказал Бьёрн. – Средняя сила человеческого укуса составляет семьдесят килограммов, но здесь, судя по всему, он вырвал гортань и часть трахеи одним укусом. Даже имея острые железные зубы, для этого надо приложить значительные усилия.
– Или значительную ярость, – произнес Харри. – Ты видишь в ране ржавчину и краску?
– Нет, но их отставшие частицы, возможно, удалились, когда он кусал Элису Хермансен.
– Мм, либо так, либо здесь использовались не железные зубы, а что-то другое. И труп не перенесли на кровать.
– Я понимаю, к чему ты клонишь, Харри, но это тот же самый убийца, – сказала Катрина. – Иди взгляни.
Харри пошел за ней в кухню. Один из криминалистов брал пробы со стеклянной колбы блендера, стоявшей в раковине.
– Он сделал себе смузи, – сказала Катрина.
Харри сглотнул и взглянул на колбу. Ее внутренняя поверхность была красной.
– Из крови. И из того, что похоже на лимоны из холодильника. – Она указала на остатки желтой кожуры, валявшиеся на столешнице.
Харри почувствовал приступ тошноты. Он подумал, что это как первая рюмка, от которой трясет и хочется блевать. Еще две рюмки, и остановиться уже невозможно. Он кивнул и вышел из кухни. Быстро осмотрел ванную и спальню, а потом вернулся в гостиную. Закрыл глаза и прислушался. Женщина, поза тела, способ его расположения. Способ расположения Элисы Хермансен. И вот оно пришло, эхо. Это был он. Должен быть он.
Когда Харри снова открыл глаза, он увидел перед собой молодого человека со светлой челкой, который, кажется, был ему знаком.
– Андерс Виллер, – сказал парень. – Следователь.
– Да, конечно, – кивнул Харри. – Ты окончил Полицейскую академию год назад? Или два года?
– Два.
– Поздравляю с отличными оценками.
– Спасибо. Здорово, что вы помните мои оценки.
– Я не помню, это чистая дедукция. Ты работаешь в отделе по расследованию убийств в должности следователя всего после двух лет службы.
Андерс Виллер улыбнулся:
– Скажите, если я буду вам мешать, и я уйду. Дело в том, что я начал работать два с половиной дня назад, и если здесь у нас серия, то вряд ли у кого-то будет время в ближайшее время меня обучать. И я хотел спросить, нельзя ли мне на некоторое время сесть вам на хвост, чтобы я мог поучиться. Но только если вы не возражаете.
Харри посмотрел на парня и вспомнил, что тот нередко заходил к нему в кабинет и задавал много вопросов. Так много и порой настолько не по делу, что можно было заподозрить его в холеголовии. Холеголовыми в Полицейской академии называли студентов, влюбленных в миф о Харри Холе. В некоторых исключительных случаях именно эта влюбленность становилась основной причиной их поступления в академию. Харри бегал от таких студентов как от чумы. Холеголовый или нет, но Андерс Виллер, по мнению Харри, мог далеко пойти со своими оценками, амбициями, с этой улыбочкой и способностью легко осуществлять социальные маневры. И прежде чем Виллер начнет свое возможное восхождение, такой смышленый парень может успеть сделать что-нибудь полезное, например раскрыть несколько убийств.
– Не возражаю, – сказал Харри. – Первый урок: твои новые коллеги тебя разочаруют.
– Разочаруют?
– Ты стоишь здесь такой вышколенный и гордый, потому что думаешь, будто очутился на самом верху пищевой цепочки полиции. Так что вот тебе первый урок: следователи, расследующие убийства, такие же люди, как все. Мы не слишком умны, кое-кто из нас просто глуп. Мы совершаем ошибки, много ошибок, и не особенно хорошо на них учимся. Когда мы устаем, мы иной раз предпочитаем выспаться, а не продолжать охоту, хотя и знаем, что разгадка может оказаться за следующим поворотом. Так что, если ты полагаешь, что мы откроем тебе глаза, вдохновим тебя и покажем тебе совершенно новый мир следственно-технического искусства, ты будешь разочарован.
– Все это мне уже известно, Харри.
– Вот как?
– Я два дня проработал с Трульсом Бернтсеном. Я просто хочу узнать, как работаете вы.
– Ты ходил на мои лекции о расследованиях убийств.
– И я знаю, что вы работаете не так. О чем вы думали?
– Думал?
– Да, когда стояли вон там с закрытыми глазами. Сомневаюсь, что об этом вы рассказывали на лекциях.
