– Мы не можем со стопроцентной уверенностью утверждать, что человек, напавший вчера на женщину в Ховсетере, – это тот же человек, который убил Элису Хермансен и Эву Долмен, – сказала Катрина и вдруг заметила, как тихо стало в студии, будто всё вокруг обратилось в слух. – Но я могу утверждать, что у нас есть физические улики и свидетельские показания, которые привязывают ко вчерашнему нападению вполне определенного человека. А поскольку он и так является разыскиваемым беглым преступником, осужденным за сексуальные преступления, мы решили обнародовать его имя.
– И в первый раз вы сделаете это здесь, в «Воскресном журнале»?
– Да, сделаю. Его настоящее имя – Валентин Йертсен, но он наверняка пользуется другим именем.
Катрина заметила, что ведущий программы был слегка разочарован тем, что она так быстро назвала преступника, ведь ему хотелось бы дать больше словесной барабанной дроби перед этим моментом.
– А это так называемый фоторобот, на котором видно, как он выглядел три года назад, – сказала она. – После этого он, вероятно, произвел несколько пластических операций, но вы можете получить приблизительное представление о его внешности.
Катрина подняла рисунок так, чтобы он был виден маленькой трибуне, где находилось человек пятьдесят зрителей, нужных, по выражению редактора, для придания программе «нерва». Катрина подождала, увидела, как прямо перед ней над камерой загорелась красная лампочка, и дала время людям, сидящим в своих гостиных, запомнить рисунок. Ведущий смотрел на нее блаженным взглядом.
– Всех, у кого есть сведения об этом человеке, мы просим позвонить по телефону горячей линии, – сказала она. – Фоторобот, все известные имена преступника, а также номер телефона горячей линии можно найти на сайте Полицейского управления Осло.
– И конечно, дело срочное, – произнес ведущий, обращаясь к камере. – Потому что существует риск того, что вампирист может нанести новый удар уже сегодня вечером. – Он повернулся к Катрине. – Причем прямо в этот миг, не так ли?
Катрина поняла, что он ждет ее помощи, чтобы создать в воображении зрителей живой образ вампириста, пьющего свежую кровь температуры тела.
– Мы ничего не будем исключать, – сказала она. Именно эту формулировку Бельман вбил в нее слово за словом. Он объяснил, что если во фразе «мы ничего не можем исключать» заменить «не можем» на «не будем», то у зрителя создастся впечатление, что полиция Осло обладает информацией, позволяющей исключить целый ряд факторов, но предпочитает этого не делать. – Но у меня имеются сведения, указывающие на то, что Валентин Йертсен мог покинуть страну в промежуток между последним нападением и получением результатов экспертиз, установивших его личность. Вполне возможно, у него имеется убежище за пределами Норвегии, где он прятался все то время, что находился в розыске.
Бельману не было надобности объяснять ей эти слова, она быстро училась. «У меня имеются сведения» наводит на мысли о слежке, тайных информаторах и основательной полицейской работе, но тот факт, что она говорила о легкодоступном расписании авиарейсов, поездов и паромов, не означал того, что она лгала. Утверждение о том, что он, вполне возможно, находится за границей, не было ложным до тех пор, пока они не установят обратное, и к тому же деликатно снимало с них ответственность за то, что Валентина Йертсена не поймали за все те годы, что он находился «за границей».
– И как же отыскать вампириста? – спросил ведущий программы и повернулся в другую сторону. – У нас в гостях Халлстейн Смит, профессор психологии и автор ряда статей о вампиризме. Вы можете ответить на этот вопрос, Смит?
Катрина посмотрела на Смита, сидевшего на третьем стуле, который пока не попадал в кадр. На психологе были большие очки и праздничный пестрый пиджак, сшитый, судя по всему, на заказ. Облик Смита сильно контрастировал со строгими черными облегающими кожаными брюками Катрины, ее элегантным черным жакетом из латекса и зачесанными назад блестящими волосами. Она знала, что хорошо выглядит и что вечером, когда зайдет на сайт, увидит комментарии и приглашения. Но ей было все равно, Бельман ничего не говорил о внешнем виде. Зато она надеялась, что ее видит как-ее-там сучка Лиен.
– Э-э… – произнес Смит и глуповато улыбнулся.
Катрина заметила, что ведущий беспокоится, не остолбенел ли психолог, и хочет вмешаться.
– Во-первых, я не профессор, я еще работаю над своей докторской диссертацией. Но если я защищусь, то обязательно вам об этом сообщу.
Зрители рассмеялись.
– Во-вторых, статьи, которые я написал, не публиковались в профессиональных изданиях, только в сомнительных журналах, исследующих малоизвестные пограничные области психологии. Один из таких журналов называется «Психо», как фильм. Кстати, самое низкое падение в моей академической карьере.
Опять раскат смеха.
– Но я действительно психолог, – сказал Смит, обращаясь к публике. – Я окончил Университет Миколаса Ромериса в Вильнюсе с оценками выше среднего. И у меня есть кушетка, на которой вы можете лежать и смотреть в потолок, платя при этом полторы тысячи крон в час за то, что я делаю вид, будто записываю.
На какое-то мгновение показалось, что и смешливая публика, и ведущий программы забыли о серьезности темы. Но Смит вернул их обратно:
– Но я не знаю, как ловят вампиристов.
Тишина.
– По крайней мере, не знаю общих правил. Вампиристы встречаются редко, и еще реже они выходят на поверхность. Позвольте мне сначала сказать, что нам следует различать два вида вампиристов. Один из них относительно безопасен: это люди, увлеченные мифом о бессмертном кровососущем полубоге, на этом мифе строятся современные истории о вампирах, например о Дракуле. Данная форма вампиризма имеет явную эротическую окраску. Ее даже комментировал наш дорогой Зигмунд Фрейд. Она редко забирает жизни. И есть люди, страдающие тем, что мы называем клиническим вампиризмом, или синдромом Ренфилда, то есть они озабочены поглощением крови. Большинство статей на эту тему опубликовано в судебно-психиатрических журналах, поскольку там, как правило, описываются крайне жестокие преступления. Но вампиризм как феномен не признан в мире психиатрии, его воспринимают как область сенсаций и поле для деятельности шарлатанов. Да, вампиризм даже не указан в психиатрической энциклопедии. Нас, исследователей вампиризма, обвиняют в том, что мы занимаемся типом человека, которого не существует. Последние три дня мне очень хотелось, чтобы обвинители были правы. К сожалению, они ошибаются. Вампиров не существует, но вампиристы есть.
– Как человек становится вампиристом, Смит?
– На этот вопрос, разумеется, не существует общего ответа, но, как правило, все начинается с ключевого события в детстве, во время которого человек переживает ситуацию, когда у него самого или у кого-либо другого происходит обильное кровотечение. Или кто-то пьет кровь. И происходящее всем кажется интересным. Например, известного вампириста и серийного убийцу Джона Джорджа Хэя наказывала крайне религиозная мать. Она била его щеткой для волос, и после избиений он обычно слизывал с себя кровь. Позже, в пубертатном периоде, кровь, как правило, воспринимается в качестве источника сексуального возбуждения. В это время будущий вампирист начинает экспериментировать с кровью. Сначала он занимается так называемым автовампиризмом – режет себя и пьет собственную кровь. Потом он может убить, например, мышь, крысу или кошку и выпить ее кровь. В какой-то момент он делает решительный шаг и выпивает кровь другого человека. Обычным является также то, что после выпивания крови он убивает донора. После этого он становится полнокровным вампиристом. Э-э… игра слов не намеренная.
