– Мы, исследователи, не слишком хорошо умеем фантазировать. Но он одинок. В этом я совершенно уверен. Даже очень одинок. Одиночка.
В дверь постучали.
– Дергайте сильнее и входите! – крикнул Харри.
Дверь открылась.
– Добрый день, доблестные охотники на вампиров, – сказал Столе Эуне и вошел животом вперед, держа за руку сутулую девочку, лицо которой было завешено таким количеством темных волос, что Харри не мог его разглядеть. – Я пообещал прочитать вам молниеносный вводный курс о роли психолога в полицейской работе, Смит.
Смит просиял:
– Я очень ценю это, дорогой коллега.
Столе Эуне покачался на каблуках:
– И это правильно. Но я бы не хотел снова работать в этих катакомбах, и Катрина одолжила нам свой кабинет. – Он положил руку на плечо девочки. – Аврора поехала со мной, потому что ей нужен новый паспорт. Ты не мог бы провести ее без очереди, пока я буду беседовать со Смитом о работе, Харри?
Девочка отвела волосы в сторону. Харри сначала не поверил, что бледное лицо с жирной кожей и красными прыщами принадлежит милой маленькой девчушке, которую он видел всего пару лет назад. Судя по темной одежде и обильному макияжу, в настоящее время она была готом или тем, кого Олег называл эмо. Но в ее взгляде не было ни строптивости, ни бунтарства. Не было и подростковой скуки или признаков радости от встречи с Харри, ее любимым не-дядей, как она его называла. В ее взгляде не было ничего. Или нет, кое-что было. Что-то, чего Харри не мог определить.
– Очередь обойдем, этот уровень коррупции мы допускаем, – сказал Харри и увидел намек на улыбку на лице Авроры. – Давай поднимемся в паспортный отдел.
Они вчетвером вышли из Котельной. Харри и Аврора молча шагали по Кишке, Столе Эуне и Халлстейн Смит чуть отставали от них.
– У меня был пациент, который настолько завуалированно рассказывал о своих настоящих проблемах, что я его не понял, – сказал Эуне. – Когда я по случайности обнаружил, что он – это разыскиваемый Валентин Йертсен, он напал на меня физически. Если бы Харри не пришел мне на выручку, он бы меня убил.
Харри заметил, как Аврора вздрогнула.
– Он скрылся, но, пока он мне угрожал, у меня сложилось более четкое представление о нем. Он держал нож у моего горла, пытаясь узнать у меня свой диагноз. Он называл себя «бракованным товаром». И угрожал, что, если я ему не отвечу, он выпустит из меня всю кровь, а его член в то же время нальется.
– Интересно. А вы не видели, у него действительно была эрекция?
– Нет, но я ее ощутил. Как и лезвие его охотничьего ножа с зазубринами. Помню, я надеялся, что двойной подбородок может меня спасти. – Столе усмехнулся.
Харри расслышал подавленное всхлипывание Авроры, полуобернулся и посмотрел на Эуне выразительным взглядом.
– О, прости, девочка моя! – воскликнул отец.
– О чем вы говорили? – спросил Смит.
– О многом, – ответил Столе и добавил тише: – Его беспокоили голоса на заднем плане в песне «Dark Side of the Moon» группы «Пинк Флойд».
– Теперь я вспомнил! То есть, мне кажется, он называл себя не Полом. Но к сожалению, записи о моих пациентах были похищены.
– Харри, Смит говорит…
– Я слышал.
Они поднялись по лестнице на первый этаж, где Эуне и Смит остались ждать лифта, а Харри с Авророй пошли дальше по атриуму. Листок, прикрепленный к окошку, сообщал, что фотокамера не работает и пришедшим за паспортом необходимо сфотографироваться в автомате, расположенном в дальнем конце помещения.
Харри провел Аврору к киоску, похожему на уличный туалет, отодвинул занавеску в сторону и дал Авроре несколько монеток. Она села перед камерой.
– Ах да, – сказал он. – Не показывай зубы.
И задернул занавеску.
Аврора смотрела на свое зеркальное отражение в черном стекле, скрывавшем камеру.
Она чувствовала, как подступают слезы.
Утром ей казалось хорошей идеей попроситься с папой в Полицейское управление, чтобы встретиться с Харри. Ей ведь нужен новый паспорт, потому что ее класс собирается в школьную поездку в Лондон. Папа все равно не следит за такими вещами, ими занимается мама. По плану Аврора должна была найти предлог, чтобы остаться с Харри наедине на пару минут и рассказать ему все. Но теперь, когда они были одни, она все-таки не смогла. В туннеле папа говорил о ноже, и это так ее напугало, что ее снова стало трясти, а ноги чуть не подкосились. Это был нож с зазубринами, который тот мужчина прижимал к ее горлу. И он вернулся. Аврора закрыла глаза, чтобы не видеть собственного перепуганного лица. Он вернулся, и, если она заговорит, он убьет их всех. И даже если она заговорит, как это поможет? Она не знала ничего, что могло бы помочь найти его. Это не спасет ни папу, ни кого-то другого. Аврора вновь открыла глаза, оглядела маленькую кабинку, похожую на кабинку туалета на стадионе в тот раз. Ее взгляд машинально скользнул вниз и нашел то, что искал, – место, где кончается занавеска. Носки сапог на полу прямо за дверью. Они ждали ее, хотели войти внутрь, хотели…
Аврора рванула занавеску в сторону и промчалась мимо Харри к выходу. Она услышала, как он выкрикивает ее имя. И вот она уже снаружи, на открытой территории, при свете дня. Она побежала по траве через парк в сторону района Грёнланнслейре. Ее истеричный плач смешивался с хриплым дыханием, как будто даже здесь ей не хватало воздуха. Но она не остановилась. Она бежала. Она знала, что не остановится, пока не упадет.
– Пол, то есть Валентин, не рассказывал мне о какой-то особенной тяге к крови как таковой, – произнес Эуне, занявший место за столом Катрины. – А принимая во внимание его историю, мы можем с уверенностью утверждать, что он не тот человек, у которого имеются преграды, когда речь идет о реализации своих сексуальных предпочтений. Такой человек редко обнаруживает у себя совершенно новые стороны сексуальности в зрелом возрасте.
– Возможно, предпочтения у него были всегда, – сказал Смит. – Но он не находил способа реализовать свои фантазии. Если его настоящим желанием было кусать людей до крови и пить прямо из источника, так сказать, то, возможно, находка этих железных зубов позволила ему реализовать желаемое.
– Пить кровь других людей – древний ритуал, связанный с забиранием силы и способностей этих людей, часто своих врагов, не так ли?
– Совершенно верно.
– Если вы будете создавать портрет этого серийного убийцы, Смит, то я рекомендую основываться на том, что этим человеком движет потребность осуществлять контроль, как это наблюдается у более традиционных насильников и маньяков. Или, точнее, завоевать контроль и власть, когда-то отнятые у него. Восстановление.
– Благодарю, – сказал Смит. – Восстановление. Я согласен, и я, безусловно, учту этот аспект.
– Что значит «восстановление»? – спросила Катрина, сидя на подоконнике.
