Оставался Валентин. Оставалась охота.
Кто-то дважды постучал, и дверь тихо открылась. Бьёрн Хольм проскользнул внутрь и уселся на второй стул.
– Курение в больнице, – сказал он. – Наказание до шести лет, по-моему.
– Два года, – ответил Харри и протянул Бьёрну сигарету. – Сделай одолжение, стань моим соучастником.
Бьёрн кивнул в сторону Ракели:
– Не боишься, что у нее будет рак легких?
– Ракель обожает пассивное курение. Она говорит, ей нравится тот факт, что это бесплатно и что мое тело уже принимает в себя бо́льшую часть вредных веществ до того, как я выпускаю дым. Я – комбинация ее бумажника и сигаретного фильтра.
Бьёрн сделал затяжку.
– Автоответчик на твоем телефоне отключен, и я подумал, что ты здесь.
– Мм… Для криминалиста у тебя всегда были хорошие дедуктивные способности.
– Спасибо. Как здесь дела?
– Они обсуждают, не вывести ли ее из комы. Я решил, что это хорошие новости. У тебя что-то срочное?
– Никто из опрошенных в бане не узнал Валентина на фотороботе. Парень, сидевший за стойкой, сказал, что в это время много людей приходило и уходило, но он думает, что наш человек может быть тем типом, который обычно приходит в надетом на халат пальто и в кепке, надвинутой на глаза, и всегда платит наличными.
– Чтобы оплата не оставляла электронных следов. Халат под пальто, тогда нет риска, что кто-нибудь увидит его татуировку, когда он переодевается. А как он возвращается из бани домой?
– Если у него есть машина, в кармане халата должны лежать ключи. Или деньги на автобус. В одежде, оставленной в раздевалке, не было абсолютно ничего, даже мелочи в карманах. Мы, возможно, найдем на ней ДНК, но она пахнет стиральным порошком. Я думаю, что даже пальто было недавно выстирано в стиральной машине.
– Это вполне соответствует его заботе о чистоте на местах преступлений. А то, что он взял ключи и деньги с собой в парилку, говорит о том, что он был готов к быстрому отступлению.
– Ага. Никто из свидетелей не видел мужчину в халате на улицах района Сагене, значит едва ли он уехал на автобусе.
– Его машина была припаркована прямо у черного хода. Он ведь не случайно умудрялся три года оставаться на свободе, он хорош. – Харри потер подбородок. – Ладно. Мы спугнули его. Что теперь?
– Проверим камеры наружного наблюдения в магазинах и на бензоколонках в районе бани, будем искать кепку и торчащий из-под пальто халат. Завтра утром я разрежу пальто. В кармане есть маленькая дырочка, может быть, что-нибудь небольшое провалилось за подкладку.
– Он избегает камер наблюдения.
– Ты думаешь?
– Да. И если мы увидим его на одной из них, значит он хотел, чтобы мы его увидели.
– Наверное, ты прав.
Бьёрн Хольм расстегнул куртку. Его бледный лоб был мокрым от пота.
Харри выпустил сигаретный дым в сторону Ракели.
– В чем дело, Бьёрн?
– Что ты имеешь в виду?
– Тебе не надо было приезжать сюда, чтобы доложить об этом.
Бьёрн не отвечал. Харри ждал. Аппарат пищал и пищал.
– Это насчет Катрины, – сказал Бьёрн. – Я ничего не понимаю. Я увидел в списке звонков, что она звонила мне вчера ночью, но, когда я перезвонил ей, она сказала, что, наверное, случайно нажала на кнопку вызова.
– И?..
– В три часа ночи? Она не спит на телефоне.
– Почему же ты ее об этом не спросил?
– Не хотел надоедать. Ей нужно время. Пространство. Она немного похожа на тебя. – Бьёрн забрал у Харри сигарету.
– На меня?
– Одиночка.
Харри выдернул сигарету из рук Бьёрна, когда тот собирался затянуться.
– Ты ведь действительно такой, – запротестовал Бьёрн.
– Что тебе надо?
– Я схожу с ума, потому что ничего не понимаю. И я подумал… – Бьёрн судорожно почесал бакенбарды. – Вы с Катриной доверяете друг другу. Ты мог бы…
– Проверить, как обстоят дела?
– Вроде того. Я должен вернуть ее, Харри.
Харри потушил сигарету о ножку стула и посмотрел на Ракель:
– Конечно. Я поговорю с Катриной.
– Но так, чтобы она…
– Не поняла, что инициатива исходит от тебя.
– Спасибо, – сказал Бьёрн. – Ты хороший друг, Харри.
– Я? – Харри запихал окурок в пачку. – Я одиночка.
После ухода Бьёрна Харри закрыл глаза. Он слушал аппарат. Обратный отсчет.
Глава 24
Вторник, вечер
Его звали Ульсен, и он управлял «Ульсеном», но это заведение называлось так уже двадцать лет назад, когда он его купил. Некоторые считали это совпадение необычным, но так ли оно необычно, когда необычные вещи происходят постоянно, каждый день, каждую секунду? Кто-то обязательно сорвет джекпот в лотерею, и это единственное, что можно утверждать наверняка. Но все равно выигравший человек считает свой выигрыш не просто необычным – он считает его чудесным. Поэтому Ульсен не верил в чудеса. Однако этот случай был пограничным. Улла Сварт только что вошла и уселась за столик к Трульсу Бернтсену, который торчал в заведении уже двадцать минут. Чудо состояло в том, что у них было свидание. В том, что это свидание, у Ульсена не было никаких сомнений, он больше двадцати лет смотрел здесь на нервничающих мужчин, которые стоят и переминаются с ноги на ногу или сидят и постукивают пальцами по столу в ожидании девушки своей мечты. Чудом было то, что в юности Улла Сварт была самой красивой девушкой в Манглеруде, а Трульс Бернтсен – самым тупым лузером из всех, кто тусовался в центре Манглеруда и захаживал в «Ульсен». Трульс, или Бивис, был тенью Микаэля Бельмана, который тоже находился не в верхней части списка популярных личностей. Но у Микаэля имелись как минимум привлекательная внешность и способность разговаривать с людьми, и ему удалось подцепить девочку, от вида которой пускали слюни и хоккеисты, и мотоциклисты. А теперь он еще стал начальником полиции, значит что-то было в этом Микаэле, в отличие от Трульса Бернтсена. Единожды лузер – всегда лузер.
Ульсен пошел к их столу, чтобы принять заказ и послушать, о чем они говорят на таком невероятном свидании.
– Я пришел пораньше, – сказал Трульс и кивнул на почти опустошенную полулитровую кружку пива.
– Это я опоздала. – Улла стянула через голову ремешок сумочки и расстегнула пальто. – Я уже собиралась не приходить.
– Вот как? – Трульс сделал маленький быстрый глоток из кружки, чтобы скрыть дрожь.
– Да, это… это все не так просто, Трульс.
Улла улыбнулась и тут заметила Ульсена, который беззвучно оказался у нее за спиной.
