– Значит, не трубка?
Мехмет осторожно кивнул, глядя, как металл острия сверкает в отблесках зеркальной полки. Укол. Объекты, проходящие сквозь кожу в тело, всегда были самым большим его страхом поэтому мальчишкой он сбегал из дому и прятался в лесу, когда ему надо было идти на прививки.
– Уговор есть уговор, не трубка – значит не трубка.
Валентин положил трубку на стойку и вынул из кармана пару черных старомодных наручников, ни на сантиметр не отводя дула пистолета от Мехмета.
– Протяни это за металлической штангой зеркальной полки, застегни на своих запястьях и опусти голову в раковину.
– Я…
Мехмет не заметил удара, только услышал хруст в голове, на мгновение наступила чернота, а потом, когда зрительная связь восстановилась, взгляд его оказался направленным в другую сторону. Он понял, что его ударили револьвером и что сейчас в висок ему упирается его дуло.
– Кровососущая трубка, – прошептал голос возле его уха. – Вот твой выбор.
Мехмет схватил странные тяжелые наручники и пропустил цепь за стойкой. Защелкнул наручники на запястьях. Он ощущал, как что-то теплое течет по носу и верхней губе. Сладкий металлический вкус крови.
– Хорошо? – спросил Валентин высоким голосом.
Мехмет поднял глаза и встретился с ним взглядом в зеркале.
– Сам я этого терпеть не могу, – улыбнулся Валентин. – Вкус железа и битья. Да, железа и битья. Своя кровь ладно, но чужая? И ты можешь почувствовать вкус того, что они ели. Кстати, о еде: у приговоренного к смерти есть последнее желание? Спрашиваю не потому, что я собираюсь подать тебе последнюю трапезу, а просто из чистого любопытства.
Мехмет заморгал. Последнее желание? Слова не укладывались в голове, но все же, как во сне, этот вопрос вызвал безвольный поток мыслей. Он хотел, чтобы бар «Ревность» однажды стал самым модным местом Осло. Чтобы «Бешикташ» выиграл чемпионат. Чтобы на его похоронах звучала песня Пола Роджерса «Ready for Love». Что-то еще? Он старался, но больше ничего не мог придумать. И он ощутил, что сейчас разразится горьким смехом.
Когда Харри направлялся в сторону бара «Ревность», он увидел, что оттуда быстрым шагом идет человек. Свет из большого окна, выходящего на улицу, падал на тротуар, но из бара не доносились звуки музыки. Харри подошел к окну сбоку и заглянул внутрь. Он различил очертания спины позади барной стойки, однако невозможно было понять, Мехмет ли это. Больше никого не было видно. Харри приблизился к двери и осторожно нажал на ручку. Заперто. Бар работал с пяти до полуночи.
Харри вынул связку ключей с разбитым пластмассовым сердцем. Осторожно вставил ключ в замок. Достал свой «Глок-17» правой рукой, а левой открыл дверь. Он вошел, держа пистолет перед собой двумя руками, и придержал ногой дверь, чтобы она не хлопнула. Но звуки вечерней Грюнерлёкки ворвались в помещение, и человек за стойкой выпрямился и посмотрел в зеркало.
– Полиция, – сказал Харри. – Не двигаться.
– Харри Холе.
На человеке была кепка с козырьком, и из-за угла отражения в зеркале Харри не видел его лица, но ему и не требовалось. Этот высокий голос он слышал больше трех лет назад, а казалось, что вчера.
– Валентин Йертсен, – произнес Харри и услышал дрожь в собственном голосе.
– Наконец-то мы снова встретились, Харри. Я думал о тебе. А ты думал обо мне?
– Где Мехмет?
– Ты взволнован, ты тоже думал обо мне. – Высокий смех. – Почему же? Из-за моего послужного списка? Или из-за жертв, как вы их называете? Нет, погоди-ка. Конечно, из-за твоего послужного списка. Я тот, кого ты так и не поймал, да?
Харри не отвечал, стоя у двери.
– Это невыносимо, правда? Прекрасно! Вот поэтому ты так хорош. Ты такой же, как я, Харри, ты этого не выносишь.
– Я не такой, как ты, Валентин.
Харри перехватил пистолет, прицелился и задумался, что заставляет его не приближаться к Валентину.
– Нет? Ты не отвлекаешься на окружающих тебя людей, верно? У тебя eyes on the prize
[37], Харри. Посмотри на себя. Тебе нужны только твои трофеи, чего бы это тебе ни стоило. Жизнь других людей, твоя собственная – все это, если честно, для тебя на втором месте, да? Ты и я, нам стоило бы сесть и лучше познакомиться друг с другом, Харри. Потому что мы не часто встречаем людей, похожих на нас.
– Заткнись, Валентин. Стой спокойно, подними руки, чтобы я их видел, и скажи, где Мехмет.
– Если Мехметом зовут твоего шпиона, то мне придется пошевелиться, чтобы показать его тебе. Тогда ситуация значительно прояснится.
Валентин Йертсен сделал шаг в сторону. Мехмет полустоял-полувисел на наручниках, закрепленных на металлической штанге, горизонтально проходящей над зеркальной полкой. Голова его склонилась над раковиной, так что длинные черные кудри закрывали лицо. Валентин прижимал револьвер с длинным дулом к его затылку.
– Стой там, где стоишь, Харри. Как видишь, у нас тут интересный террористический баланс. От того места, где ты находишься, до меня где-то метров восемь-десять? Шанс на то, что твой первый выстрел настолько выведет меня из игры, что я не успею убить Мехмета, невелик, ты согласен? Если же я сначала застрелю Мехмета, ты успеешь сделать минимум два выстрела в меня, прежде чем я смогу направить револьвер на тебя. Мои шансы хуже. Другими словами, ситуация проигрышна для нас обоих, так что вопросы сводятся к одному, Харри: готов ли ты пожертвовать своим шпионом, чтобы взять меня сейчас? Или же мы спасем его, а ты поймаешь меня попозже? Что скажешь?
Харри смотрел на Валентина через мушку своего пистолета, понимая, что тот прав. В помещении было темно, а расстояние между ними слишком велико, чтобы уверенно застрелить его одним выстрелом в голову.
– Я трактую твое молчание как согласие, Харри. А поскольку вдалеке слышны полицейские сирены, я полагаю, у нас мало времени.
Харри думал попросить их не включать сирены, но тогда им потребовалось бы больше времени.
– Положи пистолет, Харри, и я сейчас же уйду отсюда.
Харри покачал головой:
– Ты здесь потому, что он видел твое лицо, и ты застрелишь его, а потом меня, потому что я тоже увижу твое лицо.
– Так сделай другое предложение. У тебя есть пять секунд, или я его застрелю и буду надеяться, что ты промахнешься до того, как я застрелю тебя.
– Соблюдение террористического баланса, – сказал Харри. – Но со сбалансированным разоружением.
– Ты пытаешься потянуть время, но обратный отсчет уже начался. Четыре, три…
– Мы оба одновременно перевернем пушки и будем держать их за дуло правой рукой, чтобы курок и рукоятка были на виду.
– Два…
