– Ну… – протянул Пол, – разве что Гонконга… А что известно о погибшем?
– Иностранец. Европеец или американец. Около тридцати лет. Рост метр восемьдесят восемь, волосы светлые. Личность не установлена, бумаг при нем не нашли. Причина смерти неизвестна, результаты вскрытия будут только завтра. Его обнаружили сегодня утром два садовника в лесопарке Дайтоулин, на берегу маленького озера. С проломанным черепом как будто, но это уже слухи. Я еще не беседовал с теми двумя.
– Тебя включили в следственную группу?
– Без понятия. Ты ведь знаешь, они привлекают меня неохотно. Кроме того, боюсь, расследовать там нечего.
– А если это и вправду убийство?
– Тогда мне, конечно, придется поработать. Описание подходит под твоего Майкла?
Пол наморщил лоб.
– Не знаю. Я не спросил Оуэнов, как выглядит их сын.
Дэвид громко застонал:
– Из тебя никогда не получится комиссар полиции.
– Но возраст подходит. Отец Майкла, во всяком случае, высокий блондин, и…
Пол замолчал. Он вспомнил Элизабет Оуэн, ее обморок, слезы, молчание ее супруга. Теперь у него почти не осталось сомнений, что убитый иностранец и есть их Майкл. Пол уже видел перед собой ее наполненные ужасом глаза. Он тряхнул головой, прогоняя неприятное видение. Где-то внутри поднималась волна непонятного страха, который давил грудь, словно загоняя его в раскаленную жестяную трубу.
– Пол?
Очевидно, Дэвид заметил его минутное недомогание.
– Да?
– Еще одна станция. Ты все успеешь. Сейчас пойдем за продуктами, а потом я займусь готовкой. Как насчет острого мафо-тофу, баклажанов в кисло-сладком соусе, пок-чой на пару, горьких арбузов во фритюре и мисочки тофу-супа?
– Звучит, во всяком случае, потрясающе.
Они сошли на следующей станции и, пешком преодолев бесконечную лестницу, чуть живыми вышли на свет божий. Пол зажмурился и прикрыл ладонью лицо. Окруженная тучами пыли, в двух шагах от него прогрохотала бетономешалка и, сметая все на своем пути, повернула на строительную площадку.
Этот город не имел ничего общего с Шэньчжэнем его воспоминаний. В самом деле, когда он в последний раз навещал Дэвида? Еще с Джастином, до его болезни, то есть четыре или пять лет назад. Но уже тогда давали о себе знать последствия экономического бума. Шэньчжэнь менялся на глазах. Теперь же Пол с трудом узнавал эти места. Метро, широкие проспекты, множество машин, высотных домов, толпы людей. Когда он впервые прибыл сюда, в Шэньчжэне проживало пятьдесят тысяч человек. Сколько их сегодня? Семь миллионов? Десять? Двенадцать?
Торговый центр «Сити Плаза» пропустить было невозможно. Гигантский блок из стали, стекла и бетона, каких Пол немало насмотрелся в Гонконге. Даже фонтан казался копией гонконгского оригинала. Пол и Дэвид пересекли площадь и вышли на улицу, где стоял дом Чжана. Постепенно Пол стал узнавать этот квартал. Мусульманский ресторанчик на углу, где они часто сидели. У его дверей, как и раньше, стоял обсыпанный мукой молодой человек, который месил и раскатывал тесто и без спешки нарезал свежую лапшу. Рядом когда-то была сапожная мастерская, но теперь ее место занимало небольшое здание. У его входа, украшенного красными лампочками, за конторкой стоял хорошо одетый мужчина и рядом две женщины в темно-красных вечерних платьях.
Пол было подумал, что в здании открыли ресторан, а мужчина отвечает за парковку. Но за дверями не просматривалось ни зала, ни столиков. Только узкая мраморная лестница, ведущая на второй этаж. Фронтон нижнего этажа был сплошь из стекла. Вдоль стены сидело не меньше двух десятков накрашенных женщин в разноцветных платьях. Они напомнили Полу огромных плюшевых медведей, каких во времена его детства продавали старьевщики на Кони-Айленд.
– Добро пожаловать, господин, – заверещал мужчина за конторкой. – У нас хороший выбор. Только войдите…
Дэвид прошел мимо, не обратив на зазывалу ни малейшего внимания.
– Это еще что? – спросил его Пол.
– Может, перехватим пельменей, пока суд да дело? – вместо ответа предложил Дэвид.
– По мне, так с удовольствием, – кивнул Пол.
Он слушал Дэвида вполуха и все удивлялся, как изменился этот старый квартал. Куда девались продуктовые лавки? Где услужливый портной, пришивавший пуговицу прежде, чем Пол успевал достать для него юаневую купюру из кармана брюк? Где дантист, на чьей двери висел плакат с изображением выдернутого зуба?
Они свернули в узкий переулок, где раньше всегда покупали фрукты и овощи. Теперь здесь теснились парикмахерские и салоны красоты, перед которыми курили, ели и красили ногти полураздетые женщины. При виде Пола самые молодые из них приосанивались, выставляя вперед грудь. Остальные провожали мужчин скучающими взглядами. Но все они были достаточно опытны, чтобы понять без слов: здесь рассчитывать не на что. На стене висела реклама грудных имплантатов, якобы американских. Под ним была приклеена листовка шэньчжэньской полиции с телефонным номером отдела защиты прав потребителей.
Дэвид увлеченно обсуждал рецепт супа из горьких арбузов с владелицей последней на их пути овощной лавки. Пол потянул его за рукав. Он чувствовал себя маленьким мальчиком, который отчаянно пытается привлечь к себе внимание заболтавшегося отца.
– Что здесь произошло? – шепотом спросил он Дэвида, когда они отошли от лавки. – Что сталось с твоим кварталом?
Дэвид остановился, склонил голову набок и поглядел на Пола так, словно не понимал, о чем он.
– Что тебя так удивляет? Хочешь, запишу тебя к парикмахеру? Он сделает скидку, я у него постоянный клиент.
Пол посмотрел на него с недоумением. Лишь тронувшая губы Дэвида едва заметная усмешка выдавала, что он шутит. Пол ценил его тонкий китайский юмор, но каждый раз терялся в подобных ситуациях, не будучи в состоянии понять, насколько его друг серьезен.
– Нет, спасибо.
– Хорошо, – кивнул Дэвид. – По правде говоря, здесь не самые лучшие мастера. Я имею в виду, в моем квартале. Как я слышал, по крайней мере, – добавил он после паузы.
– А куда подевались сапожник и дантист?
Дэвид коротко рассмеялся:
– Мне ли объяснять тебе законы капитализма? Аренда возросла втрое, даже вчетверо. Сутенеры платят, остальным не по карману. В нашем доме мы единственная нормальная семья. Три первых этажа полностью заняты борделями.
– И комиссар Чжан живет между ними?
– Над ними, если быть точным.
– Как смотрит на это Мэй?
– Как-то мы заикнулись домовладельцу, что хотим съехать. Он очень испугался. «Ни в коем случае, товарищ Чжан! Останьтесь, пожалуйста!» Разумеется, арендная плата тут же упала на тридцать процентов. Компенсация за шумное соседство. Мэй это убедило, ты знаешь мою жену. Когда же он узнал, что я буддист и медитирую на крыше, тут же установил там зонтик от солнца. Мне кажется, им спокойнее в одном доме с полицейским. Здесь нас вежливо приветствуют, причем не только меня и Мэй, но и нашего сына. Ну а переезжать придется куда-нибудь на окраину, квартиру в центре мы не потянем. Уж лучше так…
