– Не думаю. – Полу не понравилась эта мысль. – Скорее всего, она просто ушла в магазин.
Дэвид сжал губы и обеими руками взъерошил волосы:
– Надеюсь, с ней ничего не случилось. Она рассказала тебе слишком много, нам обязательно нужно проникнуть в квартиру.
В ответ на их вопрос охранники возле будки сообщили, что консьерж живет в подвале сапфирового дома. Старик посмотрел на двух незнакомцев с подозрением. Разумеется, у него есть ключи, но начальство категорически запретило ему вскрывать какую-либо квартиру без крайней необходимости или же только в присутствии жильцов. Даже полицейское удостоверение Чжана поначалу его не убедило. Однако, разглядев слова «комиссия по расследованию убийств», старик встряхнулся, достал ключи и проводил гостей на шестой этаж.
– Аньи? – осторожно позвал Пол. Ответа не было. – Аньи? – громче повторил он – тишина.
Чжан переступил порог первым. Шторы в гостиной были задернуты, потребовалось некоторое время, чтобы глаза привыкли к темноте. Прислушавшись, друзья разом содрогнулись: обоим показалось, будто в спальне что-то шевелится.
– Эй, кто-нибудь дома? – спросил Дэвид.
Для комиссара полиции его голос звучал слишком нерешительно.
Ответом было молчание. Они оглядели гостиную. На столе стоял стакан, который Аньи принесла Полу, рядом ваза с пластиковыми цветами и кипа газет.
– Аньи! – позвал Пол, уже ни на что не рассчитывая.
Дэвид покачал головой и направился в спальню. Он остановился перед прикрытой дверью, набрал в грудь воздуха, прислушался и медленно потянул за ручку.
На кровати была разбросана одежда вперемешку с обувью. Платяной шкаф стоял нараспашку. Одна его половина – мужская – казалась нетронутой, в то время как полки другой были почти пусты.
– Она ушла, – прошептал Пол, который следовал за Дэвидом по пятам.
– И явно не за покупками, – кивнул Чжан.
Оба принялись обыскивать комнату, но не обнаружили ничего подозрительного.
– И что будем делать? – спросил Пол.
Дэвид пожал плечами и устало опустился на диван.
– Скажи мне, Пол, – начал он вместо ответа, – что могут означать слова «I am sorry»?
– Так люди извиняются или выражают сожаление… А почему ты спрашиваешь?
– Ричард Оуэн сказал эту фразу на опознании тела своего сына. Что она еще может означать?
Пол задумался:
– Ну… может, Оуэн-старший сожалел о том, что они подались в Китай, или извинялся перед сыном, что толкнул его на эту авантюру. Я не вижу в этом ничего подозрительного.
Дэвид заложил за голову руки с сомкнутыми в замок пальцами и уставился в потолок:
– А как ты смотришь на то, чтобы еще раз встретиться с Элизабет Оуэн?
– По мне, так с удовольствием. – Пол в задумчивости мерил шагами комнату. – Но чем она нам поможет? Вспомни, как мало дал нам мой вчерашний звонок.
– Все так, но теперь у нас появились еще два имени. Что, если они натолкнут миссис Оуэн на какие-нибудь важные для нас воспоминания? Кроме того, я хочу знать, из-за чего так поссорились отец и сын. Это, по крайней мере, ей должно быть известно.
Элизабет Оуэн ответила уже после второго гудка, как будто только и ждала его звонка все это время. Муж отправился в консульство улаживать кое-какие формальности. Она отдыхала в отеле и с готовностью согласилась побеседовать с Полом. Они договорились встретиться в тамошнем баре через два часа.
На пути в Гонконг Пол во всех подробностях передавал Дэвиду разговор с Аньи, когда вдруг у комиссара зазвонил мобильник. Взглянув на дисплей, Дэвид перепугался. Это был Ло.
– Как твое колено, Чжан? – спросил председатель комиссии по расследованию убийств.
– Спасибо, к сожалению, пока без улучшений. Скорее наоборот.
– Что там за шум на заднем плане? Надеюсь, ты лечишься не в борделе?
– Я на пароме, на пути в Гонконг. – Дэвид сказал первое, что пришло в голову.
– Что ты там забыл? – удивился Ло тоном, не оставлявшим надежд на сочувствие.
– Я… еду к специалисту. Колено опухло и страшно болит. Мой друг Пол записал меня на прием к ортопеду.
Некоторое время Ло словно обдумывал то, что сказал ему Дэвид, а потом медленно продолжил:
– Я звоню, чтобы сообщить: дело об убийстве Майкла Оуэна уже передано в суд. На этом настояли американцы. Заседание состоится послезавтра. У нас есть чистосердечное признание, поэтому все начнется и закончится в один день. Полагал, тебе будет интересно об этом узнать.
– Разумеется.
– Ты можешь передать это родителям Оуэна через своего друга. Мы, конечно, оповестим их официально, но это займет некоторое время.
– Исполню.
Мысли носились в голове со скоростью молнии. Чего на самом деле хочет Ло? Известить о начале суда или этот звонок – очередная проверка на благонадежность?
– Такое облегчение для родителей, тебе не кажется?
– Конечно, Ло, конечно.
Неожиданная словоохотливость председателя насторожила Дэвида. Он спросил себя, каким образом полицейские выбивали признание из несчастного Цзы. Чем они ему пригрозили? Арестовать жену и ребенка? Посадить жену в тюрьму, а сына отправить в сиротский приют? Арестовать его родню в Сычуани или изгнать его родителей из деревни? Вероятно, они пообещали заменить смертную казнь тюремным заключением и позаботиться о его семье. Бедняга мог клюнуть на это. Он ведь никогда не имел дела ни с полицией, ни с судами.
– Но родные убитого на этом не успокоятся, – продолжал Ло. – Им нужен приговор, который незамедлительно должен быть приведен в исполнение.
– Ты прав, – покорно согласился Дэвид.
– И когда я тебя снова увижу?
– Надеюсь, через пару дней.
Ло замолчал, тяжело дыша в трубку, как будто о чем-то размышлял.
– И хочу напомнить тебе одну мудрость, Чжан, – снова заговорил он. – «Тому, кто собирается мстить, следует приготовить могилу и для себя».
Дэвид задумался, силясь вспомнить афоризм, который объяснял бы разницу между местью и справедливым возмездием, но ничего такого не приходило в голову.
– Я это знаю, – ответил он Ло. – Но есть еще одно изречение: «Из тридцати шести возможностей самая лучшая – бегство».
– Кто это сказал?
– Кажется, Лао-цзы.
– Хорошо сказано.
Ло завершил разговор.
Почему он заговорил о мести? Неужели председателю что-нибудь известно об их с Таном общем прошлом? Исключено. Собственно, из каких еще соображений полицейский может продолжать расследование, когда признание уже подписано? Только из соображений мести.
