Пол прижался к стене у входа. Дверная ручка медленно опустилась, потом приоткрылась дверь.
– Мистер Лейбовиц?
Лицо Аньи стало пепельно-серым, нижняя губа дрожала.
Тан вошел в комнату и увидел Пола.
– Решили поиграть со мной в прятки? – спросил он невозмутимо шутливым тоном. – Не могу представить себе, чтобы вы были знакомы. Аньи, мое сокровище, тебя очень побеспокоил мой гость? – (Она затрясла головой.) – Мистер Лейбовиц, чего вы хотите от моей подруги?
Пол перевел глаза сначала на него, потом на нее. Аньи скорчившись сидела на кровати.
– Ничего.
– Вы хотели ее о чем-то спросить?
– Нет.
– В таком случае я хотел бы просить вас покинуть ее спальню. У меня такое впечатление, что ваше присутствие здесь нежелательно.
Пол смотрел на Аньи, но она опустила глаза. Он вышел, сопровождаемый Таном.
– Туалет там, если он вам еще нужен.
Тан дождался его у подножия лестницы, а потом снова проводил за стол.
– Кто вам рассказал о переговорах Майкла Оуэна с «Лотус метал»? – спросил Пол, опускаясь на свое место.
– А почему это вам так интересно?
– Я хочу знать, кто предал Майкла Оуэна.
– По-моему, это совершенно не важно.
– Я так не считаю. Это был его отец? – (Тан не отвечал.) – Аньи?
– Я уже сказал вам, кто бы ни сделал это, это не имело никакого значения относительно последствий его действия. Этот человек лишний раз подтвердил главную истину моей жизни: никому нельзя доверять.
– Я не знаю большего циника, чем вы.
– В таком случае вы не удивитесь, если я скажу, что принимаю это ваше признание как комплимент.
– Зачем вы убили Майкла Оуэна?
– А вот это обвинение я должен с негодованием отвергнуть, – произнес Тан с чуть заметной иронией.
«Как можно быть настолько уверенным в себе? – недоумевал, глядя на него, Пол. – Что дает ему такую силу?»
– Но если уж вы убеждены, что убийца я, – как ни в чем не бывало продолжил Тан, – то и сами можете ответить на свой вопрос. Майкл вел переговоры с нашими конкурентами за моей спиной. Наше совместное предприятие оказалось на редкость прибыльным, но оно не могло функционировать без участия семьи Оуэн. Мне нужны были действующие договоры, контракты… А ведь это мотив, не так ли? Но я должен вам кое в чем признаться и прошу вас отнестись к моим словам со всей серьезностью. Итак, первое: я не убивал Майкла Оуэна. Второе: вопрос о том, что есть правда в данном случае, уже решен. Наконец, третье. Вас не пугает перспектива сражаться в гордом одиночестве против всего человечества? Или так не терпится стать мучеником правды?
– Я не один.
– Вы уверены?
– Да.
– Надеюсь, что так оно и есть.
– На что вы намекаете?
– А откуда вам известно, что у обвиняемого в убийстве Оуэна есть алиби? – спросил Тан вместо ответа.
– От жены обвиняемого. Миссис Оуэн уже говорила вам об этом.
– Вы лично разговаривали с этой женщиной?
– Нет, ее нашел мой друг Дэвид Чжан.
– Но вы присутствовали при их беседе?
– Нет. Ее содержание мне известно со слов Дэвида. А почему вы спрашиваете?
– А вы уверены, что Чжан рассказал вам всю правду?
Пол уже понял, куда клонит Тан. Возражение вырвалось немедленно:
– Конечно. С какой стати мне ему не доверять?
За кого его держит этот китаец? Даже если Пол и усомнился в честности Чжана, он сделает все, чтобы Тан об этом не узнал.
– Только мудрецы и полные глупцы никогда не меняют своей точки зрения, – отвечал Тан. – Что внушает вам эту уверенность? Что, если я в последний раз видел Чжана не далее как вчера, а не тридцать лет назад? Что, если он перешел на мою сторону, а вы этого не заметили?
Это было уже слишком. Пол поднялся, как будто хотел перегнуться через стол и схватить китайца за воротник. Стул за его спиной с грохотом упал на пол.
– В конце концов, это смешно! – Впервые за этот вечер он повысил голос.
– С чего же вы так разволновались в таком случае?
Пол молчал. Он больше не хотел иметь дела с этим человеком, который – в этом он вынужден был себе признаться – оказался ему не по зубам.
– Я пойду.
– Пожалуйста, я вас не задерживаю, – развел руками Тан. – Но с вашими знаниями вы далеко не уйдете.
– Опять угрожаете?
– Ничего подобного. Просто говорю что есть. Не переоценивайте свои возможности. Полосатая оса – еще не тигр.
– Еще одна китайская мудрость?
– Древняя, но до сих пор актуальная, – кивнул Тан. – Мой шофер отвезет вас, куда скажете.
– Спасибо, не стоит беспокоиться.
Неужели Тан всерьез допускал, что после такого разговора Пол сядет в машину к его водителю?
– Вызвать такси?
Это тоже могло оказаться ловушкой. Пол вспомнил предостережение Дэвида: ничего нельзя исключать. Главное выбраться отсюда. На улице он без труда поймает такси.
– Спасибо, я лучше пешком.
– Как угодно. Но отсюда до паромной переправы или до ближайшей железнодорожной станции путь неблизкий. И приятной прогулки не обещаю, учтите.
Пол пересек столовую, чувствуя на себе взгляд Тана. У входной двери он оглянулся: китаец смотрел на него со смешанным выражением удивления и жалости.
– Вы совершаете ошибку, мистер Лейбовиц.
Пол открыл дверь и молча вышел в ночь.
Даже в Китае ему еще не приходилось бывать в таком мрачном квартале. Широкие, безупречно мощенные улицы были безлюдны, многоквартирные дома обнесены заборами, по верху которых ершились густые спирали колючей проволоки. Проезжавшие время от времени мимо Пола «мерседесы» и «БМВ» исчезали в темных дворах, и за ними с жутким механическим зуммером задвигались ворота.
Часы показывали начало двенадцатого, а таксистов поблизости не наблюдалось. На ближайшем перекрестке Пол осмотрелся по сторонам в надежде разглядеть огни большого шоссе, но не увидел ничего, кроме тускло освещенных аллей да уходящих в темноту неприступных каменных заборов. Тогда он пошел наугад. Помня угрозы Тана, Пол постоянно озирался, но вокруг не было ни души. Мысли о недавней беседе вызывали почти физическое отвращение. Особенно тот цинично-задиристый тон, с каким хозяин особняка рассказывал о смерти монаха. Эта история возымела желаемое действие, Тан остался доволен. Как ни возмущался Пол, семена недоверия между ним и Дэвидом Чжаном были посеяны.
«Это ничего не меняет», – гордо заявил Пол, но чем больше размышлял о том, что сказал ему Тан, тем гадостнее становилось на душе. Он хотел протестовать против собственной подозрительности и недоверия, но… или он был слишком слаб, или эти чувства стали слишком сильны. Они развивались сами по себе, не нуждаясь во внешней подпитке, как ревность или мания преследования. Почему его друг так долго замалчивал, что давно знаком с Таном? Что он еще скрывает? Вот вопросы, которые, словно две занозы, застряли у Пола в голове.
