Элизабет вышла к огородам, на которых трудились крестьяне. Позади тянулась гряда холмов – все, как и описывал Пол.
Подъем оказался крутой, так что Элизабет запыхалась, пока взобралась наверх. На скамейке в парке она присела отдохнуть. Потом свернула налево, еще раз налево, пока не увидела домик в глубине бамбуковой рощи. Она узнала его сразу, в зелени мерцали белые стены. На террасе был настоящий цветник – с розами, гибискусом, геранью, великолепными бугенвиллеями, красными, белыми и в крапинку, и деревьями плюмерии. Растения выглядели ухоженными – ни одного увядшего цветка, ни единого лепестка на красно-белом кафельном полу.
Пол увидел ее через окно на кухне и открыл дверь.
– Это вы? А я как раз приступил к приготовлениям.
– Я вас задерживаю?
– Нет, во имя всего святого, просто я боялся, что вы заблудитесь.
– Но вы так хорошо описали дорогу, хотя она и оказалась тяжелее, чем я думала. Вы действительно живете на отшибе, как настоящий отшельник.
– Я живу одиноко, но это не значит, что я отшельник, – поправил он ее, приглашая в дом. – Просто ненадолго решил уйти в себя.
– Ненадолго – это хорошо, – кивнула Элизабет. – И когда вы планируете вернуться в большой мир, если мне будет позволено спросить?
Тут Пол рассмеялся, и Элизабет пришло в голову, что она никогда не видела его таким. Он словно помолодел на пятнадцать лет. По крайней мере на десять.
– Хороший вопрос, но ответа на него я не знаю. Думаю, сам пойму, когда придет время.
– Как вы это поймете? – удивилась она.
– Как? – переспросил Пол и задумался. – А как мы вообще понимаем, когда подходит срок чего бы то ни было?
Вопрос из разряда риторических. Элизабет отметила про себя, что никогда не задумывалась об этом раньше.
– Ну… просто мы что-то планируем, а потом решаем, пришло время это сделать или нет, – предположила она.
– Возможно, – согласился Пол. – Но у меня до сих пор все было совсем иначе.
– Как же?
– Я слышал внутренний голос. Вы знаете, что это такое?
– Нет. Что вы имеете в виду?
– Что-то вроде шепота в голове или сердце, где-то глубоко-глубоко… И он подсказывает мне, что делать.
– Жаль, что я никогда не слышу его. – Элизабет смущенно улыбнулась.
– Тогда мне будет трудно вам это объяснить… Скажем так, он не даст мне упустить тот момент, когда придет пора вернуться.
– Но, мне кажется, вы уже вернулись. В большей степени, чем вам того хотелось бы.
Она рассчитывала, что он воспримет это как шутку, но Пол не смеялся. Он отложил в сторону нож, которым нарезал овощи, и посмотрел миссис Оуэн в глаза. Так пристально, что ей стало страшно.
– Возможно, вы правы. Я еще не думал об этом. Что ж, выходит, время пришло.
– У вас здесь так уютно, – поспешила сменить тему Элизабет. – Старинная китайская мебель и цветы повсюду… На террасе просто чудесно. Можно, я спущусь вниз? Я ужасно любопытна.
– Пожалуйста, а я пока приготовлю чай.
Миссис Оуэн прошла в гостиную и долго рассматривала китайские шкафы и цветы на столе и подоконниках. Все сверкало чистотой, как будто в доме успела поработать целая бригада филиппинских горничных. В прихожей она заметила детские резиновые сапожки.
– У вас есть дети, мистер Лейбовиц?
– Сын, – прокричал он из кухни.
– Но вы никогда о нем не рассказывали.
Она направилась к нему. Пол стоял за кухонной стойкой и чистил корень имбиря. В ответ на замечание миссис Оуэн он лишь равнодушно повел плечами.
– Как его зовут?
– Джастин.
– Необычное имя. И сколько ему лет?
Пол задумался, остановив взгляд на ее лице, как будто хотел прочитать у нее на лбу возраст своего сына.
«Вот они, мужчины, – подумалось Элизабет. – Забыл возраст собственного ребенка. Если бы не я, он вообще не вспомнил бы о его существовании. Ричард тоже никогда не мог сказать, сколько лет Майклу. Разве только приблизительно».
– Одиннадцать, – ответил Пол.
– Одиннадцать? Прекрасный возраст. И где же он сейчас, в школе?
– В школе? – переспросил Пол, как будто чему-то удивляясь. – Нет, он здесь.
– Здесь, в доме? – Элизабет не слышала ни детского голоса, ни какого-либо другого звука, выдававшего, что в доме, кроме них, еще кто-то есть. – Вы имеете в виду, он наверху?
– В общем… да, – Пол глядел куда-то мимо нее, загадочно улыбаясь, ее раздражение как будто его забавляло.
– Почему же он не спускается? Вы не хотите представить его мне? – Элизабет смотрела ему в лицо, но Пол ее не слышал. – Почему вы не хотите его мне представить? – повторила она.
– Знаете… он у меня очень нерешительный, робкий… Как только в дом приходит чужой человек, он сразу прячется.
– Как жаль, – разочарованно проговорила она.
– Возможно, он спустится сам… – поспешил успокоить ее Пол. – Иногда на него находит…
Он разлил чай и протянул чашку Элизабет. Потом с наслаждением понюхал пар над своей чашкой и сделал глоток.
– Не совсем вас понимаю, но будь по-вашему, – тихо сказала она. – Собственно, я здесь, потому что завтра утром мы улетаем в Америку и мне не хотелось покидать этот город, не повидавшись с вами. Я благодарю вас за все и прошу извинить меня и моего мужа.
– За что?
– Я оскорбила вас тогда, у Тана. Я думала, вы предали меня. Мне жаль.
– Ничего страшного. Ситуация сложилась довольно щекотливая для нас обоих. На вашем месте я повел бы себя так же.
– Мы с мужем многим вам обязаны. Если бы не вы и ваш друг, мы до сих пор вели бы дела с убийцей нашего сына.
Эти слова были Полу неприятны. Он глотнул чая и посмотрел в окно через ее голову.
– А что будет с совместным предприятием? – спросил он, чтобы сменить тему.
– Этого я не знаю. Муж сделает все возможное, чтобы поскорее продать нашу долю.
Пол вернулся к готовке. На кухонной стойке стояло множество мисочек с нарезанным репчатым луком, чесноком, ростками бамбука и другими приправами, незнакомыми ей. Как видно, гостей ожидалось много.
– Еще пара вопросов – и я оставлю вас в покое. – Миссис Оуэн со стуком поставила на стол пустую чашку. – Во-первых, что стало с человеком, которого обвиняли в убийстве Майкла?
– Он снова на свободе – вот все, что мне известно.
– А китайская подруга моего сына, как там ее?..
– Аньи?
– Да, Аньи. Ее тоже арестовали?
– Не знаю. А почему ее должны были арестовать?
