– Конечно нет, – ответил Тронн.
– Он знал, что это ты убил ее?
– Я имел удовольствие самолично его уведомить. По мобильному телефону. Он сидел в аэропорту Гардермуэн и ждал ее. Я сказал, что, если он не сядет на этот рейс, я и его прикончу.
– И он поверил, когда услышал, что это ты убил Стине?
Тронн рассмеялся:
– Лев знал меня. И не сомневался ни секунды. Он сидел в комнате отдыха для пассажиров бизнес-класса и читал телетекст об ограблении, а я посвящал его в детали. Он выключил телефон, когда, как я услышал, объявили посадку на его рейс. На его со Стине рейс. И привет! – Он приставил дуло винтовки ко лбу Беаты.
– Восемь.
– Он, наверно, верил, что будет там в полной безопасности? – спросил Харри. – Он ведь не знал, какой контракт ты заключил в Сан-Паулу.
– Лев грабитель, но легковерный парень. Не следовало ему давать мне свой секретный адрес в Дажуде.
– Девять.
Харри старался отключиться от монотонного счета Беаты:
– И ты отправил киллеру указания. Вместе с предсмертной запиской, написанной тем же почерком, что и школьные сочинения.
– Ишь ты, – делано поразился Тронн. – Отличная работа, Харри. Одна только ошибочка: письмо-то я еще до ограбления отослал.
– Десять.
– Ладно, – сказал Харри. – Киллер тоже свою работу выполнил на отлично. Все выглядело так, будто Лев действительно повесился. Вот только история с отрезанным мизинцем немного сбивала с толку. Это что, доказательство выполнения контракта?
– Скажем так, мизинец легко помещается в обычном почтовом конверте.
– Он не знал, что ты, Тронн, не переносишь вида крови?
– Одиннадцать.
Сквозь свист ветра Харри услышал далекий раскат грома. Вокруг корта и на улицах было совершенно пусто, словно все люди попрятались в убежище перед неотвратимо наступавшим бедствием.
– Двенадцать.
– А почему бы тебе просто не сдаться? – крикнул Харри. – Или считаешь, это безнадежно?
Тронн засмеялся:
– Конечно безнадежно. Но в этом-то вся фишка. Никакой надежды. Нечего терять.
– Тринадцать.
– Ну и какие планы, Тронн?
– Планы? У меня два миллиона крон после ограбления, и я планирую прожить долгую – и, может, счастливую – жизнь в эмиграции. Правда, отъезд придется несколько ускорить, но я и к этому подготовился. У меня машина стоит наготове с момента ограбления. Так что выбирайте: либо я вас прикончу, либо пристегну наручниками к изгороди.
– Четырнадцать.
– Ты же знаешь, что этот фокус не пройдет, – сказал Харри.
– Поверь мне, я знаю массу способов, как исчезнуть. Лев ими пользовался. Двадцать минут форы – вот все, что мне нужно. За это время я дважды сменю средство передвижения и документы. У меня четыре машины и четыре паспорта на пути следования и хорошие связи. К примеру, в Сан-Паулу. Двадцать миллионов жителей – попробуй отыщи!
– Пятнадцать.
– Твоя напарница скоро умрет. Что ты решил?
– Ты слишком много разболтал, – ответил Харри. – Так что убьешь нас в любом случае.
– Шанс выпутаться у тебя еще есть. Какие будут предложения?
– Ты умрешь раньше меня, – сказал Харри и зарядил пистолет.
– Шестнадцать, – прошептала Беата.
Харри закончил свое выступление.
– Забавная теория, Холе, – оценил его Иварссон. – Особенно мне понравился ход с бразильским киллером. Весьма… – он обнажил свои мелкие зубы в тонкой улыбке, – экзотично. А еще у тебя что-нибудь есть? Улики, например?
– Почерк в предсмертной записке.
– Ты же только что сказал, что он не соответствует почерку Тронна Гретте.
– Верно, его обычному почерку не соответствует. Но вот в сочинениях…
– А у тебя есть свидетели, что Тронн их писал?
– Нет, – ответил Харри.
Иварссон аж застонал:
– Иными словами, у тебя нет ни единого неопровержимого доказательства по делу об убийстве.
– О предумышленном убийстве, – тихо сказал Харри и поглядел на Иварссона.
Краем глаза он заметил, что Бьярне Мёллер сконфуженно уставился в пол, а Беата в отчаянии заломила руки. Начальник уголовной полиции кашлянул.
Харри снял пистолет с предохранителя.
– Ты что там делаешь? – Тронн прищурился и так ткнул стволом винтовки, что голова у Беаты откинулась назад.
– Двадцать один, – простонала она.
– Но разве это не облегчение? – спросил Харри. – Когда ты наконец-то понимаешь, что тебе нечего терять? Теперь легче сделать выбор.
– Ты блефуешь?
– Неужели? – Харри приставил дуло пистолета к своей левой руке и нажал на спуск. Раздался громкий и резкий хлопок. Десятую долю секунды спустя он отразился эхом от стен ближайших высоток. Тронн уставился на Харри. Вернее, на рваную дыру в его кожаной куртке, из которой вылетел клок шерстяной подкладки, тут же унесенный ветром. Из дырки закапало. Тяжелые красные капли глухо, словно звук отсчитывающих время часов, падали на землю и исчезали в красном грунте с жухлой травой.
– Двадцать два.
Капли становились все больше и больше и падали все чаще и чаще, так что казалось, будто стучит набирающий скорость метроном. Харри поднял пистолет, направил его в один из квадратиков металлической сетки и прицелился.
– Вот так выглядит моя кровь, Тронн, – сказал он так тихо, что вряд ли был услышан. – Посмотрим на твою?
В это мгновение облака закрыли солнце.
– Двадцать три.
Темная тень, словно падающая стена, накрыла с запада пространство перед секционными домами, а потом и сами дома, и высотки, и красный корт, и тех троих, кто стоял на нем. Температура тоже упала. Так резко, будто темная стена не только отрезала источник света и тепла, но и сама источала холод. Однако Тронн никак на это не отреагировал. Он ощущал лишь короткий быстрый пульс Беаты и видел только ее бледное, ничего не выражающее лицо и дуло пистолета полицейского, глядевшее на него, точно черный глаз, наконец-то нашедший то, что долго искал: этот взгляд уже пробуравил его, разложил на клеточки, выявил его суть. Вдали прогрохотал гром. Но он ничего не слышал, кроме стука падающих на землю капель крови. Полицейский был открыт, и его содержимое вытекало наружу. Вместе с кровью из него уходили боль и жизнь, чавкая в траве, словно кровь не была мертвой – уже мертвая, она догорала в почве. И Тронн чувствовал, что даже если закроет глаза и заткнет уши, то по-прежнему будет слышать, как шумит его кровь, как она поет, давит на барабанные перепонки, словно стремится вырваться наружу.
