Ула Ли посмотрел на Иварссона, как будто размышляя, вставать ему или нет, однако в конечном итоге, по-видимому, решил говорить сидя:
– Вчера вечером было мое дежурство. Готовый материал, включающий записи всех камер слежения, поступил к нам в пятницу в восемь вечера. Я собрал всех дежурных агентов наружки в «Камере пыток» и заставил отсмотреть записи. Тех, кто в пятницу был свободен, вызвал на субботу. Всего материал отсмотрели тринадцать агентов. Первый – в пятницу в восемь часов, последний…
– Отлично, Ула, – прервал Иварссон. – И что они?
Ула издал нервный смешок, прозвучавший резко, как каркающий крик чайки.
– Ну так что?
– Эспен Воланд сейчас на бюллетене, – замявшись, сказал наконец Ула. – Он знает в лицо большинство грабителей. Попытаюсь вытащить его сюда завтра.
– Так что ты все-таки можешь нам сказать?
Ула обвел взглядом собравшихся.
– Весьма немногое, – тихо выдавил он.
– Ула все еще относительный новичок в этом деле, – сказал Иварссон, и Харри увидел, как на скулах его заходили желваки. – Ему требуется стопроцентная гарантия опознания, что само по себе, в общем-то, похвально. Однако это уже перебор, особенно если грабитель…
– Убийца.
– …в маске, полностью переодет и к тому же среднего роста, предпочитает помалкивать, двигается явно нетипично и носит обувь слишком большого размера. – Иварссон слегка повысил голос: – Ну, Ула, не томи. Так кто же у нас числится в списке наиболее вероятных подозреваемых?
– Подозреваемых нет.
– Наверняка должен быть хоть кто-то.
– Но его нет. – Ула Ли смущенно кашлянул.
– Ты хочешь сказать, что ни у кого нет на этот счет никаких предположений? Ни у кого из наших наиболее усердных ищеек, тех, что добровольно посещают самые злачные притоны Осло, считают делом своей чести ежедневное общение с отвратительнейшими отбросами общества? У тех, что в девяти из десяти случаев хоть краем уха слышали, кто вел машину, кто нес деньги, кто стоял на стреме, и вдруг – ни единой догадки?
– Догадки-то есть, – сказал Ула. – Они назвали мне шесть имен.
– Ну так выкладывай, старина.
– Я проверил всех. Трое из них сидят. Одного из оставшихся наш человек в момент ограбления видел на Плате
[11]. Другой сейчас в Патайе, в Таиланде, это я проверил. А еще одного все агенты назвали практически единогласно, поскольку он похож фигурой, да и само преступление совершено очень уж профессионально. Это некий Бьёрн Юхансен из твейтской группировки.
– И?..
У Улы был такой вид, словно в данный момент ему больше всего хотелось сползти со стула и спрятаться под столом.
– В пятницу в Уллеволской больнице ему сделали операцию по поводу auris alatae.
– Auris alatae?
– Лопоухость, – простонал Харри, смахивая со лба капельку пота. – У Иварссона был такой вид, будто он вот-вот взорвется. Ну и сколько намотал?
– Только что миновал двадцать первый километр.
Голос Халворсена гулко отражался от стен тренажерного зала, расположенного в подвале Полицейского управления Осло. День еще только клонился к вечеру, и поэтому они здесь были почти единственными посетителями.
– Срезаешь ты, что ли?
Харри стиснул зубы и попытался быстрее жать на педали. Вокруг его велотренажера уже растеклась лужица пота, тогда как у Халворсена на лбу едва выступила испарина.
– Стало быть, пока у вас ни единой зацепки? – спросил Халворсен, пытаясь дышать спокойно и ровно.
– Да уж, если не считать того, что Беата Лённ сказала под конец.
– А что она сказала?
– Она работает сейчас с одной компьютерной программой, которая на основе кадров видеосъемки позволит ей получить трехмерное изображение головы и лица преступника.
– В маске?
– Эта программа использует ту информацию, которую ей удается считать с пленки. Свет, тени, углубления, выпуклости. Чем плотнее маска прилегает к лицу преступника, тем более вероятно, что реконструированное изображение будет напоминать его внешность. В любом случае это будет лишь набросок, эскиз, однако Беата говорит, что сможет сравнить его с фотографиями подозреваемых.
– С помощью идентификационной программы ФБР? – Халворсен обернулся к Харри, с некоторым злорадством отметив, что пятно пота, ранее проступавшее у того на груди лишь возле логотипа «Jokke&Valentine», теперь растеклось по всей майке.
– Нет, у нее есть программа получше, – сказал Харри. – Сколько там у тебя?
– Двадцать два. И что это за программа?
– Fusiform gyrus
[12].
– Майкрософт? Эппл?
Харри постучал согнутым пальцем по багровому лбу:
– Общечеловеческий программный продукт. Находится в височной доле мозга. Единственная функция – распознавать лица. Больше ничего не может. С помощью этого бита памяти мы различаем сотни тысяч человеческих лиц, однако едва ли отличим друг от друга дюжину носорогов.
– Носорогов?
Харри зажмурился, пытаясь сморгнуть заливающий глаза пот.
– Это всего лишь пример, Халворсен. Однако что касается Беаты Лённ, то тут случай особый. У нее в этой извилине имеется еще пара дополнительных завитков, благодаря которым она помнит практически все лица, которые когда-либо видела. Говоря «все», я имею в виду не только лица знакомых ей людей или тех, с кем ей приходилось перекинуться парой слов, но и физиономии, которые она мельком видела в толпе на улице лет пятнадцать назад, пусть даже наполовину скрытые темными очками.
– Заливаешь!
– Нисколько. – Харри опустил голову, дождался, пока восстановится дыхание, и продолжил: – Таких, как она, и пары сотен не наберется. Дидрик Гудмундсон рассказывал, что в Школе полиции ее заставили пройти соответствующий тест и она посрамила все существующие идентификационные программы. Эта девица – ходячая картотека лиц. Если она спрашивает тебя: «Где я могла видеть вас раньше?» – будь уверен, что с ее стороны это вовсе не банальная попытка завязать знакомство.
– С ума сойти! Что ж она в полиции-то делает? Я имею в виду, с таким талантом?
Харри пожал плечами:
– Ты, может, помнишь сотрудника, застреленного в восьмидесятые во время ограбления банка в Рюене?
– Это было еще до меня.
– Когда к нам поступило сообщение, он случайно оказался неподалеку и, поскольку первым прибыл на место, вошел в банк без оружия, чтобы начать переговоры. Грабители расстреляли его из автоматического оружия. Их так и не взяли. Позже в Школе полиции этот случай стали приводить в качестве примера, как не надо действовать, оказавшись на месте преступления.
