Беата чуть замялась:
– Спасибо, но мне нужно кое-что показать тебе в «Камере пыток», Харри. У тебя есть время?
– Сколько угодно, – сказал Харри, откидываясь на спинку кресла. – У Вебера для нас плохие новости. Похожих отпечатков нет. А Расколь сегодня обставил Иварссона, как младенца.
– Разве это плохая новость? – вырвалось у Беаты, которая тут же испуганно прикрыла рот рукой.
Харри и Халворсен расхохотались.
– Буду ждать твоего возвращения, Беата, – успел сказать Халворсен вдогонку выходящим из кабинета Харри и девушке.
Так и не получив ответа, если не считать настороженного взгляда, брошенного на него Харри, Халворсен в некотором смущении остался стоять посреди опустевшей комнаты.
Войдя в «Камеру пыток», Харри заметил скомканное одеяло на стоящей в углу простенькой кровати из «IKEA».
– Никак ты спала здесь сегодня?
– Если бы, – вздохнула Беата и включила видеозапись. – Взгляни-ка на Забойщика и Стине Гретте на этом кадре.
Она указала на экран, где застыло изображение налетчика и наклонившейся к нему Стине. Харри почувствовал знакомый зуд у корней волос на затылке.
– Что-то здесь не так, – сказала она. – Тебе не кажется?
Харри посмотрел на грабителя. Затем на Стине. И понял: именно этот кадр заставлял его раз за разом просматривать запись в поисках того, что все время было там, но постоянно ускользало. Ускользало оно и теперь.
– Ну и что же это? – спросил он. – Что ты видишь такое, чего не вижу я?
– Попробуй догадаться.
– Да я уже миллион раз пробовал.
– Пусть картинка хорошенько отпечатается у тебя на сетчатке. Закрой глаза, надави на веки и запомни, какой остался след.
– Но, честно говоря…
– Да ладно тебе, Харри, – улыбнулась она. – Ведь это же и есть расследование, не так ли?
Он в легком недоумении уставился на девушку, однако пожал плечами и попытался сделать так, как она сказала.
– Ну, Харри, и что ты видишь?
– Внутреннюю сторону век.
– Сосредоточься. Что здесь мешает, что не так?
– Он и она, что-то в них, в том… как они расположены по отношению друг к другу, что ли?
– Отлично. И что же не так?
– Просто… да не знаю я. Просто что-то в них не так, неправильно.
– Что значит «неправильно»?
Внезапно у Харри возникло то же чувство, что и во время визита к Вигдис Албу. Чувство, будто он проваливается. Внутренним зрением он отчетливо видел, как Стине Гретте сидит наклонившись, вероятно для того, чтобы лучше слышать слова грабителя. И самого его, смотрящего сквозь прорези лыжной шапочки в лицо человека, чью жизнь он вскоре прервет. О чем он думал? И о чем думала она? Пыталась ли она тоже в этот самый момент понять, кто он, этот человек в шапке?
– Так что же значит «неправильно»?
– Они… они…
В руках винтовка, палец на спусковом крючке. Все окружающие люди – из мрамора. Она открывает рот. Он смотрит ей в глаза сквозь прорезь прицела. Ствол упирается в зубы.
– Что – «неправильно»?
– Они… они слишком близко друг к другу.
– Браво, Харри!
Он открыл глаза. Разрозненные фрагменты увиденной им картины как будто продолжали вспыхивать и медленно проплывать мимо.
– Браво? – пробормотал он. – Что ты имеешь в виду?
– Ты сумел подобрать верные слова для того, что мы все это время видели. Именно так, Харри, верно, они слишком близко друг к другу.
– Ну да, я сам знаю, что так сказал. Но только по отношению к чему – «слишком»?
– По отношению к тому, как близко могут стоять два человека, которые никогда прежде друг друга не встречали.
– Ну и?..
– Ты когда-нибудь слышал об Эдварде Холле?
– Не слишком много.
– Он антрополог, который первым указал на зависимость между расстоянием друг от друга поддерживающих беседу людей и их отношениями между собой. Каждый случай достаточно конкретен.
– Давай-ка еще раз.
– Социальная дистанция между незнакомыми людьми составляет от одного до трех с половиной метров. Это то расстояние, которое обычно соблюдают, разумеется, если ситуация это позволяет. Достаточно посмотреть на очередь на остановке транспорта или же в туалет. В Токио же, например, люди чувствуют себя комфортно и на более тесном расстоянии, однако вариации между различными культурами, как правило, незначительны.
– Но не мог же он говорить ей что-то шепотом с расстояния более чем в метр.
– Нет, однако вполне мог делать это на так называемой личной дистанции, которая составляет от метра до сорока пяти сантиметров. Ее соблюдают в общении с друзьями и приятелями. Но как видишь, Забойщик и Стине Гретте нарушают и эту границу. Я измерила расстояние – всего лишь двадцать сантиметров. Это означает, что они находятся в пределах интимной дистанции. При этом люди оказываются настолько близки друг к другу, что даже не могут держать в постоянном фокусе все лицо собеседника. Кроме того, они обязательно чувствуют его запах и даже ощущают тепло тела. Эта дистанция обычно зарезервирована за теми, кого любишь, а также за членами семьи.
– Хм, – скептически хмыкнул Харри. – Я, конечно, в восторге от широты твоих познаний, но не забывай, что эти двое находятся сейчас в особенно драматической ситуации.
– Как раз это-то и хорошо! – Беата была в таком восторге, что казалось, не держись она за подлокотники кресла, так бы и взлетела. – Без особой на то нужды люди никогда не нарушают те границы, о которых говорит Эдвард Холл. А Стине Гретте и Забойщику это как раз и не нужно!
Харри потер подбородок:
– О’кей, продолжи-ка мысль.
– Я думаю, Забойщик знал Стине Гретте, – сказала Беата. – Причем хорошо.
– Ладно, ладно. – Прикрыв лицо руками, Харри заговорил сквозь пальцы: – Итак, Стине была знакома с профессиональным банковским грабителем, который осуществляет прекрасно спланированный налет, после чего убивает ее. Ты ведь понимаешь, к чему нас приводит подобное заключение, не так ли?
Беата кивнула:
– Я сейчас же проверю, что мы можем отыскать на Стине Гретте.
– Прекрасно. А после этого мы потолкуем с тем, кто был с ней на чрезвычайно интимной дистанции.
Глава 18
Прекрасный день
– Неприятное место, – сказала Беата. – У меня прямо мурашки по коже.
– Когда-то здесь у них был один известный пациент – Арнольд Юклерёд, – откликнулся Харри. – Он говорил, что здесь помещается мозг больного чудовища – психиатрии. Так, значит, тебе ничего не удалось накопать на Стине Гретте?
