Харри перевел дыхание. Два слова, четыре слога. Если б он сам раскрыл преступление, сколько получил бы Албу? Преднамеренное убийство на почве ревности – девять лет. И через шесть вышел бы на свободу. А последствия для самого Харри? Расследование наверняка показало бы, что Харри, находясь при исполнении служебных обязанностей, скрыл правду, чтобы подозрение не пало на него самого. И тогда ему осталось бы только одно – застрелиться. Два слова. Четыре слога. Произнеси их Харри – и конец всем его печалям. Расплачиваться пришлось бы Албу.
Харри ответил односложно.
Расколь кивнул и печально взглянул на Харри:
– Я боялся, что именно так ты и ответишь. Ты не оставляешь мне выбора, спиуни. Ты помнишь, что я сказал, когда ты спросил, почему я тебе доверяю?
Харри кивнул.
– Каждый из нас живет ради кого-то или чего-то, верно, спиуни? И этого мы можем лишиться. Число триста шестнадцать тебе что-нибудь говорит?
Харри не ответил.
– Что ж, могу сообщить, что это номер комнаты в московской гостинице «Международная». Дежурную по этажу, на котором находится номер, зовут Ольга. Ей скоро на пенсию, и она мечтает о длительном отпуске на Черном море. На этаж ведут две лестницы, можно и на лифте подняться. Кстати, там еще и служебный лифт есть. А в номере две отдельно стоящие кровати.
Харри сглотнул.
Расколь опустил лоб на ладони:
– Ребенок спит на той, что стоит ближе к окну.
Харри подошел к двери и изо всех сил ударил по ней кулаком. Эхо удара раскатилось по коридору. Он все стучал и стучал. Пока не услышал звук поворачиваемого в замке ключа.
Глава 30
Виброзвонок
– Сорри, но раньше подъехать не мог, – повинился Эйстейн, когда Харри сел к нему в машину у киоска «Фрукты и табак Элмера».
– С возвращением! – сказал Харри, пытаясь угадать, понимает ли водитель автобуса, выворачивающий справа, что Эйстейн и не подумает его пропустить.
– Нам в Слемдал? – Эйстейн не обратил никакого внимания на отчаянные гудки автобуса.
– В Бьёрнетроккет. Ты же должен был уступить ему дорогу.
– Решил нарушить правила.
Харри посмотрел на приятеля. В узких щелочках между набухшими веками он разглядел два красных глазных яблока.
– Что, тяжело?
– Перелет все-таки.
– Да у нас с Египтом всего лишь час разницы.
– По меньшей мере.
Амортизаторы и рессоры у машины Эйстейна были ни к черту, и Харри ощущал каждый камешек и каждую заплатку на асфальте, когда машину подбрасывало на крутых поворотах по дороге к вилле Албу, но не это заботило его сейчас. По мобильнику Эйстейна он позвонил в гостиницу «Международная», и его соединили с номером 316. Трубку взял Олег. Харри услышал в его голосе радостные нотки, когда он спросил, где Харри находится.
– В машине. А где мама?
– Ее нет.
– По-моему, ей в суд только завтра?
– У нее встреча с адвокатами на Кузнецком Мосту, – сказал Олег ломающимся голосом. – Она вернется через час.
– Послушай, Олег, ты можешь кое-что передать маме? Скажи, что вам необходимо сменить отель. Причем немедленно.
– Почему?
– Потому что… я так сказал. Только передай ей это, о’кей? А я попозже перезвоню.
– Ладно.
– Отлично, малыш. А мне пора бежать.
– Ты…
– Что?
– Да нет, ничего.
– О’кей. И не забудь передать маме то, что я сказал.
Эйстейн притормозил и подъехал к тротуару.
– Подожди здесь, – сказал Харри и вылез из машины. – Если я не вернусь через двадцать минут, позвонишь по номеру, который я тебе дал, в Оперотдел. И скажешь…
– Что старший инспектор Холе из убойного отдела просит немедленно прислать патрульную машину с вооруженным экипажем. Я запомнил.
– Отлично. А услышишь выстрелы – звони сразу же.
– Так и сделаю. А что за фильм сегодня?
Харри поглядел в сторону виллы Албу. Собачьего лая он не слышал. Темно-синий БМВ на небольшой скорости проехал мимо них и остановился дальше на улице. А больше ни звука.
– Как обычно, – негромко ответил Харри.
Эйстейн ухмыльнулся:
– Круто?! – Потом он озабоченно сморщил лоб: – Правда круто будет? Не просто «жутко опасно»?
Дверь отворила Вигдис Албу. На ней была свежевыглаженная белая блузка и короткая юбка, но слегка затуманенные глаза скорее наводили на мысль, что она только-только встала с постели.
– Я звонил вашему мужу на работу, – пояснил Харри, – но мне сказали, что сегодня он дома.
– Очень может быть, – сказала Вигдис, – только он здесь больше не живет. – Она рассмеялась. – А чему вы удивляетесь, старший инспектор? Я ведь от вас узнала об этой… этой… – она сделала жест, будто старалась подобрать какое-то другое слово, но потом криво усмехнулась, словно поняла, что иного слова просто не существует, – шлюхе.
– Можно мне войти, фру Албу?
Она передернула плечами. Точно вдруг вздрогнула от холода.
– Называйте меня Вигдис или как угодно еще, только не так.
– Вигдис. – Харри коротко поклонился. – Теперь мне можно войти?
Она вздернула тонкие, выщипанные в ниточку брови, помедлила, а потом взмахнула рукой:
– А почему бы и нет?
Харри почудился слабый запах джина, но это мог быть и запах ее духов. В доме ничто не указывало на то, что в семье не все ладно, – чисто, прибрано, благоухают свежие цветы в вазе на стойке бара. Харри отметил, что покрывало на диване еще более белоснежное, чем когда он сидел на нем в прошлый раз. Из динамиков, месторасположения которых ему установить не удалось, тихо лилась классическая мелодия.
– Малер? – спросил Харри.
– Greitest hits
[42], – ответила Вигдис. – Арне покупал только сборные альбомы. Его интересовали лишь лучшие вещи, как он сам говорил.
– Славно, что он не все альбомы забрал с собой. И где он, кстати?
– Во-первых, здесь ему ничего не принадлежит, а где он там обретается, не знаю и знать не хочу. Угостите сигаретой, старший инспектор?
Харри протянул ей пачку и некоторое время наблюдал, как она безуспешно возится с массивной настольной зажигалкой из тика и серебра. Потом он перегнулся через стол и дал ей прикурить от своей, одноразовой.
– Благодарю. По-моему, он за границей. Где-нибудь в жарком месте. Боюсь, правда, не таком жарком, как мне хотелось бы.
