– Мм. А что вы имеете в виду, говоря, что ему здесь ничего не принадлежит?
– Только то, что сказала. Дом, мебель, машина – это все мое. – она резко выдохнула дым. – Можете поинтересоваться у моего адвоката.
– А я-то думал, это все на деньги вашего мужа…
– Не называйте его так! – Вигдис Албу затянулась так глубоко, будто собиралась выкурить сигарету за одну затяжку. – Ну да, деньги у Арне были. И достаточно, чтобы купить и этот дом, и мебель, и машины, и одежду, и загородный дом, и украшения, которые он мне дарил, только чтобы я щеголяла в них, когда мы собирались с нашими так называемыми друзьями. Чужое мнение – вот что для Арне было главным. Мнение его родни, моей, коллег, однокашников. – Гнев придал ее голосу какое-то тяжелое, металлическое звучание, словно она говорила в мегафон. – Все мы могли быть лишь зрителями на празднике под названием «великая жизнь Арне Албу» и восхищаться им, когда дела шли хорошо. Если б Арне с такой же энергией занимался делами компании, с какой старался сорвать аплодисменты окружающих, то, вполне вероятно, «АО Албу» не рухнуло бы, как это случилось на самом деле.
– Мм. А вот «Вестник предпринимательства» пишет, что «АО Албу» – успешное предприятие.
– «Албу» – это семейное предприятие. Акции его на бирже не зарегистрированы, и ему не обязательно предоставлять подробную бухгалтерскую отчетность. Арне создавал впечатление, что фирма приносит прибыль, продавая ее собственность. – она с силой затушила в пепельнице недокуренную и до половины сигарету. – Пару лет назад у фирмы появились проблемы с ликвидностью, а Арне один нес ответственность по долгам, вот он и перевел и дом, и всю остальную собственность на мое имя и имя детей.
– Мм. Но ведь покупатели заплатили запрошенную цену. Тридцать миллионов, писали в газете.
Вигдис горько усмехнулась:
– Выходит, и вы купились. Что ж, понятно, красивая история: фирма продается, чтобы владелец мог больше заниматься семьей. Арне на такие штучки горазд, этого у него не отнимешь. Я скажу так, у него был выбор: либо добровольно расстаться с предприятием, либо объявить себя банкротом.
– Ну а где же тридцать миллионов?
– Арне, когда захочет, может быть чертовски обаятелен. Люди в таких случаях легко ему верят. Поэтому он прекрасно ведет переговоры, особенно в сложных ситуациях. Вот почему и банк, и поставщик некоторое время помогали ему удерживать фирму на плаву. В права собственности вступил поставщик, но в договор с ним, который должен был стать актом о безоговорочной капитуляции, Арне удалось включить два пункта. Во-первых, он сохранил за собой загородный дом, который записан на его имя. А во-вторых, покупатель согласился указать цену в тридцать миллионов. Для него это не суть важно – именно столько задолжало ему «АО Албу». А вот для имиджа Албу это имело колоссальное значение. Ему ведь главное – лицо сохранить. А тут вместо банкротства удачная продажа предприятия. Не слабо, правда?
Она откинула голову и расхохоталась. Харри заметил небольшой шрам у нее на шее под подбородком.
– Ну а что насчет Анны Бетсен? – поинтересовался он.
– Его шлюхи? – Она положила свои стройные ноги одну на другую, пальцем убрала со лба прядь волос и уставилась равнодушным взглядом в какую-то точку на стене. – Да она для него просто игрушкой была. А ошибка его в том, что он слишком открыто похвалялся в своей мужской компании любовной связью с настоящей цыганкой. Но далеко не все, кто ходил у Арне в друзьях, считали себя обязанными хранить его тайны. Короче говоря, мне все стало известно.
– Ну и?..
– Я дала ему шанс. Ради детей. Я женщина разумная. – она посмотрела на Харри из-под тяжелых век. – Но он им не воспользовался.
– А может, он понял, что она для него не просто игрушка?
Она не ответила, только сжала тонкие губы.
– У него был кабинет или что-то в этом роде? – спросил Харри.
Вигдис Албу кивнула.
И повела его наверх по лестнице.
– Случалось, он запирался здесь до полуночи. – она открыла дверь в чердачную комнату с видом на крыши соседних домов.
– Работал?
– Сидел в Интернете. Он для него словно наркотик был. Говорил, что ищет информацию об автомобилях и все такое прочее, но бог его знает.
Харри подошел к письменному столу и вытащил один из ящиков:
– Пусто.
– Он все забрал, что у него в столе было. Уместилось в пластиковом пакете.
– И компьютер тоже?
– Да у него ноутбук был.
– К которому он иногда подключал свой мобильник?
Она удивленно подняла бровь:
– Да мне-то откуда знать?
– Это я просто размышляю.
– Еще что-нибудь хотите посмотреть?
Харри обернулся. Вигдис Албу стояла в дверном проеме, опершись поднятой над головой рукой о косяк и подбоченясь другой. Его поразило ощущение дежавю.
– У меня последний вопрос, фру… Вигдис.
– Что, неужели так торопитесь, старший инспектор?
– Да у меня там таксометр внизу тикает. Вопрос очень простой. Как вы думаете, он мог ее убить?
Она в задумчивости смотрела на Харри, слегка постукивая каблуком по порогу. Харри ждал.
– Когда я сообщила ему, что мне все известно о его связи с этой шлюхой, он мне сказал: «Никому не говори об этом, Вигдис». Представляете? Мне нельзя об этом распространяться! Для Арне главное, чтобы все думали, будто мы счастливы в браке, а не то, что было на самом деле. А отвечу я тебе так, старший инспектор: понятия не имею, на что способен этот человек. Я его не знаю.
Харри выудил из внутреннего кармана визитную карточку:
– Позвоните мне, если он попытается связаться с вами или если узнаете, где он находится. Сразу же.
Вигдис разглядывала визитку с легкой улыбкой на бледно-розовых губах:
– Только и всего, старший инспектор?
Харри не ответил.
На крыльце он обернулся:
– Вы кому-нибудь об этом рассказывали?
– О том, что муж мне изменял? Вы в своем уме?
– Ну и отлично. Я знаю, что вы женщина практичная.
Она широко улыбнулась.
– Восемнадцать минут, – сказал Эйстейн. – Черт, у меня уже поджилки трястись начали.
– Ты звонил по моему старому мобильному номеру, пока я был в доме?
– Ну конечно. Звонки слышал, но трубку никто не взял.
– Ни одного звонка не было. Значит, его там нет.
– Извини, но ты о виброзвонке слыхал?
– О чем о чем?
Эйстейн изобразил, что зашелся в эпилептическом припадке:
– О том о том, о виброзвонке. Silent phone
[43].
