Как раз эти пугающие последствия неблагополучия очень быстро компенсируются после попадания ребенка в хорошие условия, особенно в приемную семью. Он набирает рост, вес, на щеках появляется румянец, волосы становятся густыми и блестящими, у него проходят хронические болезни. А уж оценить, что мамины блинчики и котлеты вкуснее воды с хлебом – с этим все справляются максимум за пару месяцев. Но есть и другие, не столь бросающиеся в глаза признаки родительского пренебрежения, преодолеть которые не так просто. Прежде всего это неспособность позаботиться о себе.
Мы уже говорили о законе сохранения заботы – из ничего способность заботиться о себе и о других не возникает. Если забота, которую получает ребенок, непоследовательная, недостаточная, от случая к случаю («лишь бы не орал»), он точно так же будет потом относиться к самому себе, к своему здоровью, своему развитию, своему будущему. У ребенка оказывается повреждена «система навигации по жизни», которая есть у каждого из нас и которая в минуты ответственного выбора подсказывает: «Так для тебя будет лучше, а этого берегись, как огня». Именно эта система позволяет избегать разрушающих отношений и опасных ситуаций, сигнализирует о том, что надо вовремя обратиться к врачу или отказаться от вредных привычек. Чтобы внутренний «навигатор» работал, необходим опыт жизни в такой системе координат, где «так будет лучше для ребенка» – важнейшее направление. Если в семье так никто никогда не считал, то и сам ребенок так считать не будет. Он к самому себе будет относиться как к недоразумению, досадной помехе, источнику проблем или как к чему-то, вообще не имеющему никакого значения. Это может проявляться по-разному – от искреннего непонимания, зачем нужно каждый день мыться и ходить в школу, до готовности подчиняться «авторитету» в воровской шайке и взять на себя чужие преступления.
У людей, переживших в детстве отвержение или пренебрежение родителей, часто преобладают негативные чувства. Когда на приеме у психолога их просят нарисовать карту своих чувств, весь лист оказывается раскрашенным фиолетовыми, черными, серыми, коричневыми пятнами тоски, вины, тревоги, отчаяния. Среди них полыхает багровое пятно злости, ядовито-желтое – обиды. И только где-то по углам могут оставаться светлые, яркие островки радости, любви, интереса, душевного подъема. Это и становится причиной, по которой они часто скатываются на дно жизни – при любых неурядицах, от которых никто не застрахован, они оказываются неспособными утешить и подбодрить самих себя. Им просто не досталось в наследство от родителей широко известных способов повышения настроения: приготовить себе что-нибудь вкусненькое, купить приятную мелочь, залезть в теплую ванну, поваляться на диване с книгой, переставить мебель. В ситуации стресса им приходит на ум только одно – налить, выпить, забыться.
Для маленького ребенка важнейшая составляющая заботы – создание предсказуемого, понятного, знакомого мира вокруг. Не случайно дети так любят ритуалы. Им важно знать, что, когда и в какой последовательности будет происходить. Сначала я смотрю «Спокойной ночи, малыши», потом иду купаться, потом надеваю пижаму, мама приносит мне молоко, я обнимаю мишку, мама меня укрывает и целует. Все хорошо, все как всегда, можно спать. Но если вдруг мишка куда-то задевался или мама говорит по телефону и все никак не идет целовать – караул. Ребенок не может заснуть, крутится, плачет, мается. Это не капризы – ему действительно плохо. Умные родители знают, что стыдить и увещевать бесполезно – проще включить свет, объявить семейный аврал и найти-таки мишку.
Такая приверженность к порядку для маленького ребенка – способ справиться с тревогой. Ведь он и правда совсем маленький, а мир такой сложный, каждый день происходит столько нового, и хоть что-то должно быть неизменным. Тогда можно, опираясь на эти островки покоя и предсказуемости, двигаться дальше, рисковать, пробовать, развиваться. Чем больше в данный период жизни ребенка происходит изменений (пошел в детский сад, переехали на новую квартиру, родился братик и т. п.), тем важнее сохранять неизменным то, что можно.
Отсутствие порядка и чувства защищенности – именно это отличает пренебрегающих родителей от просто занятых. Не в том дело, что с ребенком недостаточно занимаются, не читают ему книг и не собирают с ним конструктор. Немало выдающихся людей рассказывали, что в детстве были предоставлены сами себе, носились по полям и оврагам, и никто их специально не развивал и не воспитывал. Но при всей вольнице жизнь их была понятна и предсказуема: вечером дома ждал ужин и постель, в доме существовали правила и традиции, в случае болезни или трудностей взрослые приходили на помощь, а окружающая среда давала достаточно материала для размышлений, фантазий, экспериментов. Дети же в неблагополучных семьях часто, напротив, лишены новых впечатлений, их не выпускают на улицу, а дома – только грязные стены и бормочущий телевизор (сейчас он есть даже в тех домах, где нет простыней и холодильника).
И даже временная нестабильность и «жизнь вверх дном», от которых не застрахована ни одна семья, – хоть и тяжелое испытание, но вовсе не обязательно обрекает ребенка на тяжелые проблемы. Принципиально важно психологическое состояние родителей. Немало детей беженцев, вынужденных переселенцев, по воле обстоятельств оказавшихся в бедственном положении, выходили из этих передряг без особых душевных травм, потому что их родители не теряли присутствия духа и хоть в бараке, хоть в палатке, хоть в вагоне поезда пытались создать для ребенка уголок защищенности, домашнего уюта.
Трагедия детей из неблагополучных семей не в том, что нет простыней или горячего супа. Их родители не справляются с жизнью. Они чувствуют, что все не так, но ничего не могут изменить. Они забываются на время, когда выпьют, их настроение меняется от безнадежности к раздражению, то они «начинают новую жизнь», то опять опускают руки. Ударяются в безудержное веселье, которое может смениться черной злобой на всех вокруг, на себя, на ребенка. Эта чересполосица чувств, настроений, состояний сбивает ребенка с толку. Все его силы уходят на то, чтобы предугадать поступки родителя: что он сделает в следующую минуту – ударит? погладит? уйдет? заплачет? И что я сам должен делать: спрятаться? помочь? заплакать? пожалеть? Ему уже не до развития, не до детской любознательности, не до игр и сказок. Тут бы хоть что-то успеть сообразить.
Некоторые справляются, и у них развиваются шокирующие в маленьком ребенке «прожженность», хитрость, умение манипулировать, добывать свое – мытьем или катаньем. Наверное, многие видели маленьких попрошаек, которые ангельским голоском просят «на хлебушек», но если вместо денег дать им булку, они, злобно ругаясь, бросят ее в грязь. И тут же снова – с умильной мордашкой – протягивают руку к следующему человеку. Подобное отношение к миру, к людям не позволяет завязывать доверительные отношения с кем бы то ни было. Ведь такому человеку не нужно, чтобы его любили, ему верили, им дорожили – главное, чтобы окружающие делали то, что ему требуется. Такое грубое искажение человеческой природы возникает только в крайних обстоятельствах: либо у детей, которые годами живут впроголодь, либо когда к пренебрежению добавляется использование ребенка – например, для сбора милостыни, а если он не приносит денег, его ждут побои.
