И вслед за этим он пересказал полицейскому разговор Франсуа с папашей Мерлем, не упустив ни единой подробности.
– Что теперь, месье? – спросил маленький шпион, закончив свой отчет.
– Ничего, – отозвался инспектор, вручив ему золотую монету. – Не выпускай из виду долговязого, Жюль. Мне нужно знать все, что он затевает.
– Будет сделано, месье! – с готовностью отвечал мальчишка, соскакивая с подножки.
– Трогай! – крикнул Готье кучеру. И карета медленно покатила прочь.
Глава 4
– В саду Тюильри? – переспросила пораженная Амалия. – Он сказал – в саду Тюильри?
– Ну да, – подтвердил Франсуа. – В саду Тюильри в полдень. А в чем, собственно, дело?
Амалия начала сердиться.
– Мой дорогой Франсуа, вы когда-нибудь бывали в саду Тюильри? Это же не детская песочница, в конце концов! Это бывший дворцовый парк размером чуть ли не с Версаль! Где именно в саду Тюильри я должна ждать Перванша? Возле входа? В аллее? У какой-нибудь статуи? Где?
Но Франсуа только развел руками:
– Он сказал: «В саду Тюильри», вот и все. Неужели вы думаете, я настолько глуп, что не запомнил бы, если бы мне сказали что-то еще?
Франсуа был обижен, и, в сущности, его можно понять. Ведь он выполнил поручение Амалии в рекордно короткий срок, организовал ей встречу, от которой, по ее словам, зависела ее жизнь, – и вот вам, опять она сердится на него!
– А он не мог попросту надуть вас? – внезапно спросила Амалия.
– Кто? – растерялся Франсуа.
– Посредник, к которому вы ходили.
– Нет. – Франсуа решительно покачал головой. – Я слишком хорошо знаю этого человека. Скорее, я думаю, принц воров просто осторожничает. Сами понимаете, за ним ведь очень многие охотятся. Уверен, ему легко будет вас отыскать, просто он хочет убедиться, что вы придете одни.
– Ну, хорошо, – проворчала Амалия. – Только учтите: драгоценности и деньги вы получите только после того, как я побеседую с этим господином.
– Никаких возражений, – отозвался Франсуа. По правде говоря, он бы и сам не прочь был приплатить из своего кармана, чтобы только иметь возможность оставаться с Амалией. В ней чувствовалось что-то таинственное. И потом, при всей своей красоте и обаянии она так мало походила на тех женщин, которые ему попадались прежде! Франсуа никак не мог решить, кем же она является на самом деле, а ведь он считал, что хорошо знает людей.
– Как голова, не болит? – спросила Амалия.
Франсуа охнул и потрогал весьма приличных размеров шишку, которая вскочила у него после недавнего столкновения с вазой.
– Сегодня уже гораздо меньше, – честно ответил он.
Случайно он бросил взгляд в окно и застыл на месте.
– В чем дело, Франсуа? – спросила Амалия, подходя к нему.
На противоположном тротуаре стоял инспектор Готье и смотрел на особняк. Вор поспешно отпрянул от окна.
– Не нравится мне все это, – пожаловался он Амалии. – Сдается мне, полицейский что-то затевает. Если он нагрянет сюда с обыском…
– Не нагрянет, – отозвалась Амалия.
– Почему? – удивился Франсуа.
– Я русская подданная, – объяснила Амалия. – Для того чтобы обыскать мой дом, он сначала должен запросить разрешение в посольстве. – Она ослепительно улыбнулась. – Так что можете не волноваться, Франсуа, вашей доле ничто не грозит.
– Я, собственно, вовсе не поэтому… – начал Франсуа, розовея.
– Я вам верю, верю, – вежливо отозвалась Амалия.
Однако на всякий случай она все же написала графу Шереметеву записку, прося его в воскресенье прислать в особняк трех агентов, чтобы они покараулили дом в ее отсутствие. Вечером к Амалии наведался сам граф, что было для него весьма необычно, ибо в это время он должен был находиться у одной из своих любовниц.
– Здравствуйте, здравствуйте, баронесса! – пророкотал он, входя в гостиную. – Я знаю, вы все еще сердитесь на меня, и поэтому приехал к вам просить прощения. – Он кашлянул и напустил на себя важный вид. – Насколько я, гм, понял, вам удалось напасть на след человека, который, гм, украл из сейфа письма императора.
– Напасть на след – это, пожалуй, слишком сильно сказано, ваше сиятельство, – возразила Амалия. – Но вы правы, я узнала, кто он, этот человек.
– И кто же? – живо осведомился его сиятельство. – Мистер Даблдэй, который доставил нам столько хлопот на Мальте? Или герр фон Гарденберг, которого мы когда-то с большим трудом выслали из Петербурга? Или…
– Нет, ваше сиятельство, – ответила Амалия, – совершенно постороннее лицо.
После чего она поведала графу о цветке в сейфе, о принце воров по кличке Перванш и о том, что сама она вскоре рассчитывает с ним встретиться. Само собою разумеется, Амалия не стала упоминать ни Франсуа, ни того, каким образом ей удалось с ним познакомиться.
Выслушав Амалию, граф Шереметев взволнованно заметался по комнате.
– Невероятно, просто невероятно! Принц воров и письма его величества…
– И еще убитый граф де Монталамбер, – напомнила Амалия.
– Думаете, его убил Перванш? – быстро спросил граф.
– Возможно.
– Но зачем тогда он оставил в сейфе цветок? Ведь это же все равно что подписать себе смертный приговор!
– Возможно, Перванш не собирался никого убивать, – отозвалась Амалия. – Я полагаю, он со своими сообщниками открыл сейф, завладел его содержимым, оставил опознавательный знак и, закрыв сейф, собирался спокойно уйти…
– Но тут неожиданно появился граф де Монталамбер, – подхватил граф, – и Перваншу не оставалось ничего другого, как убить его, а времени на то, чтобы заново открывать сейф, у него не было, и он предпочел скрыться. – Шереметев энергично потер руки. – Правдоподобно, баронесса. Весьма правдоподобно!
– В любом случае меня не интересует, кто убил Монталамбера, – сказала Амалия. – Для меня важны только письма.
– Тем не менее, я бы посоветовал вам быть осторожнее с этим некоронованным принцем, – заметил Шереметев. – У него репутация человека отчаянного, так что, баронесса, умоляю вас: если вы с ним встретитесь, держитесь настороже. Мало ли что может случиться, а нам бы не хотелось терять вас.
Намек, заключавшийся в последних словах, заставил Амалию вздрогнуть.
– Так что, Перванш настолько опасен?
– Опасен ли он? – воскликнул его сиятельство. – Да вы только подумайте, Амалия Константиновна, какое количество мошенников мечтает оказаться на его месте! Ведь титул «принц воров» – отнюдь не пустые слова, а, можно сказать, почетное звание, которое обеспечивает носящему его человеку поддержку и повиновение со стороны… гм… коллег по профессии. А теперь представьте себе действия, которые ему приходится предпринимать, чтобы сохранить за собой это место, и вы сами все поймете.
