«Что же с ним все-таки произошло? И что он сделал с письмами?»
Амалия не сразу обратила внимание на стук, уже некоторое время доносившийся снаружи. Кто-то поцарапался в стекло, и Амалия, обернувшись, увидела за окном… своего сообщника.
– Франсуа! – ахнула она, бросаясь к окну и поспешно отворяя его. – Как ты здесь очутился?
– Я вскочил на запятки кареты, мадам, – доложил Франсуа, забираясь в окно. – Счастье, что этот подлец-кучер меня не заметил. Потом он привез вас сюда и… – Молодой человек увидел лежащего на постели Алена и опешил. – Это кто?
– Принц воров, – ответила Амалия. – Венсан решил, что я медсестра, и привез меня к нему. Похоже, он серьезно ранен.
– А как же письма? – спросил остолбеневший Франсуа.
– Пока не знаю, – честно ответила Амалия. – Но надеюсь узнать.
Франсуа с облегчением выдохнул:
– Так они с вами ничего не сделали? Ну, слава богу! А то я так боялся за вас!
Вспомнив, что она совсем недавно подозревала своего сообщника в том, что он предал ее, Амалия почувствовала угрызения совести.
– Можешь не беспокоиться, – сказала она. – В лицо меня не знает никто, кроме принца воров.
– И прекрасно, – заявил Франсуа. – Кстати, сколько всего людей в доме?
Амалия объяснила, что всего двое. И, разумеется, раненый.
– Раненый не в счет, – жизнерадостно отозвался Франсуа, – а двое здоровых – тем более. – Он потянул Амалию за локоть. – Лезьте в окно, мадам. Как только мы выберемся наружу, садитесь в карету, а я поднимусь на козлы, и мы уберемся из этого гиблого места.
Веки Алена слегка дрогнули, но сообщники, увлеченные своим разговором, ничего не заметили.
– Ты в своем уме? – сердито спросила Амалия, высвобождая руку. – А как же письма?
– Мадам, – шепотом ответил мошенник, – вынужден вам заметить, что есть на свете вещи и поважнее каких-то листков бумаги. Если принц воров, – он кивнул на неподвижно лежащего Алена, – придет в себя и узнает вас, тогда вам несдобровать. Я никогда прежде с ним не сталкивался, но слышал про него достаточно. Поверьте, мадам, вы не можете позволить себе быть врагом этого человека, ну а я – тем более.
– Франсуа, дело не в этом… – сердито начала Амалия, но тут в коридоре послышались тяжелые шаги. – Прячься! Сюда идут!
В комнату заглянул Венсан. В здоровой руке он держал какую-то тряпку неопределенного коричневого оттенка.
– Что это? – спросила удивленная Амалия.
– Ну, вы же просили полотенце, – отвечал не менее удивленный Венсан.
Амалия с сомнением поглядела на тряпку, но все же взяла ее.
– Спасибо, Венсан. Можешь идти.
Однако кучер не торопился уходить.
– Я тут подумал… – Он смущенно кашлянул в кулак. – Наверное, вам хочется получить свои деньги прямо сейчас… за беспокойство и вообще… – Он полез в карман. – Мы, конечно, воры, но мы люди честные и знаем, что почем.
– Венсан, – остановила его Амалия, – мне все равно придется побыть здесь какое-то время, пока пр… пока месье Ален не начнет поправляться. Так что рассчитаемся потом, хорошо?
– Как скажете, – с готовностью отозвался Венсан. – Вы курицу любите? – Амалия кивнула, уже не чая, как бы поскорее спровадить заботливого кучера. – Ладно. Когда Тростинка закончит свою работу, я пошлю его за жратвой… то есть за едой, – поспешно поправился он.
– А что у Тростинки за работа? – поинтересовалась Амалия, когда Венсан был уже на пороге.
Венсан шмыгнул носом.
– Он могилу роет, – наконец сказал он. – Для Изабель. Вот такие дела. Вам ничего больше не надо? Если надо, вы только кликните. Я мигом.
И он ушел, тяжело шаркая ногами.
Глава 7
– И все-таки мое мнение таково, что нам надо бежать, – первым делом заявил Франсуа, выбравшись из-за двери, за которой он спрятался, как только вошел Венсан.
– Франсуа, – твердо ответила Амалия, – мы не можем этого сделать.
– Из-за писем?
– Не только. – Амалия кивнула на Алена. – Я не могу оставить его здесь, понятно?
– Почему же? – поразился мошенник.
– Да потому, – раздраженно ответила Амалия, – что он ранен, и если за ним не ухаживать, он умрет.
– Не умрет, – заявил Франсуа. – Такие, как он, чертовски живучие. Вы можете выстрелить по нему из пушки, и он все равно останется жив.
Тон Франсуа казался донельзя убедительным, однако вовсе не потому, что вор был так уж уверен в живучести Алена. Дело в том, что принц воров пользовался репутацией неотразимого сердцееда, и Франсуа решил, что упорство Амалии объясняется именно тем, что даже она не сумела устоять перед чарами красавчика Алена. Именно поэтому он сейчас пускал в ход все свое красноречие, чтобы убедить ее как можно скорее покинуть опасный дом. Препираясь, сообщники не заметили, как вдали, на дороге, показался отряд человек в десять. Когда они приблизились, по мундирам стало ясно, что это конная полиция. Вне всяких сомнений, двигался отряд прямо к логову принца воров.
Тростинка, вытирая пот со лба, копал могилу на пустыре, когда на дороге возникло облачко пыли. «Кто-то едет», – сказал он себе, прикладывая ладонь к глазам. Буквально через несколько секунд Тростинка уже понял, что это за люди и куда именно они едут. Бросив незаконченную могилу, он со всех ног помчался в дом, где Венсан, чертыхаясь, пытался одной рукой очистить луковицу.
– Венсан! – заорал Тростинка, влетев в дверь. – Тревога! Легавые!
Венсан выронил луковицу и уставился на него.
– Сколько? – просипел он.
– Да уж больше, чем нас, будь спок!
Венсан шмыгнул носом и поднялся с места.
– Ясно. Бери ружье! И закрой дверь на засовы!
Когда по ступеням загромыхали тяжелые шаги, Франсуа насторожился.
– Что происходит? – А затем он бросился к окну. – О черт, коровы!
[15]
Только их нам не хватало!
Амалия кинулась к двери, но та распахнулась ей навстречу. Франсуа проворно упал на пол, и вошедший Венсан не заметил его.
– Мадам, – доложил запыхавшийся Венсан, – у нас гости, но вы не обращайте на них внимания. Сидите здесь и никуда не выходите. От окон тоже старайтесь держаться подальше, мало ли что.
И, отдав последнее распоряжение, он поспешил к Тростинке, который засел в большой комнате с ружьем и горстью патронов.
– Я же говорил вам – надо было бежать! – сердито сказал Франсуа Амалии, поднимаясь с пола. – А вы меня не послушали!
Пуля влетела в окно, оставив в нем звездчатое отверстие. Франсуа охнул и кинулся обратно на пол, прикрывая голову руками. Амалия присела в простенке между двумя окнами. Еще несколько пуль влетели в окна, и стекла осыпались в с жалобным звоном.
