– Так. – Амалия опустилась на колени. – Хоть и негоже это, а надо его обыскать. Вдруг найдется какая зацепка… Если кто-то подойдет, дай мне знать.
Франсуа аж зарумянился от счастья.
– Это напоминает мне времена, – объявил он торжественно, – когда я стоял на стреме у Ангела Жерара. Помнится, в тот день, когда мы с ним решили взять ювелирную лавку…
Франсуа пустился в умопомрачительные подробности своей биографии, но Амалия уже его не слушала. Она ощупала сюртук и жилет убитого, стараясь не запачкаться в крови, что было довольно-таки нелегким делом. В левом кармане сюртука обнаружился небольшой револьвер европейского производства. Привыкнув к американскому оружию системы Кольта, Амалия относилась к подобным игрушкам с предубеждением. В жилетном кармане нашлись часы, которые, увы, не разбились при падении, что дало бы по крайней мере время совершения преступления, а продолжали идти как ни в чем не бывало. Зато в нагрудном кармане Амалия отыскала бумажник, а в нем, помимо кое-каких денег и фотографической карточки дамы с длинным носом, имя владельца – Сэмюэл Рейли.
– Почти как сэр Уолтер Рейли, придворный Елизаветы, – хмыкнула Амалия, питавшая большую слабость к истории.
В карманах плаща лежали кисет с табаком, коробка спичек, карандаш, театральный бинокль и маленькая записная книжка в черном переплете. Амалия спрятала ее под шаль и поднялась.
– Куда же ты! Ах, чтоб тебя!
Юркий Зигзаг проскочил мимо Франсуа, смешно припадая на лапы, стал зачем-то яростно лаять на лежащего человека, после чего обнюхал его, задрал морду кверху и завыл.
– Ну-ну, Зигзаг, – ласково сказала Амалия. – Довольно.
Зигзаг жалобно тявкнул и ткнулся носом ей в руку.
– Идут! – просипел Франсуа и проворно отскочил от двери.
Появились Скрэмблз и хмурый доктор Арлингтон с кожаным чемоданчиком. За ними ковылял констебль Уолтерс, утирая пот со лба большим клетчатым платком.
Увидев Амалию возле трупа, доктор Арлингтон застыл как вкопанный.
– Ваша светлость! Неужели не могли найти никого другого постеречь тело?
Тут с Амалией произошла поразительная перемена. Она вдруг всхлипнула, и по щекам ее потекли слезы.
– Доктор, – запричитала она, – в вас мое спасение! С тех пор как мы здесь, на наши головы валятся все напасти. Сначала Арчи упал, днем съел что-то несъедобное, – Амалия отнюдь не кривила душой, ибо мышьяк и в самом деле нельзя назвать съедобным продуктом, – а теперь, изволите ли видеть, труп! Я просто не знаю, что мне делать!
– Ну полно, миледи, успокойтесь… Бертон, кто-нибудь, принесите носилки. Его нельзя оставлять здесь.
– Ах, доктор, – пропищала Амалия, приседая, – я вам так благодарна!
– Нашел! Нашел! – В дверь ворвался запыхавшийся Билли, маленький сын горничной Мэри-Энн. Он был весь мокрый, с него ручьями текла вода, но он торжествующе потрясал клинком, способным устрашить любого испытанного рубаку. – Я нашел его! Гинея моя!
– И где же он был? – спросила Амалия, мгновенно забыв про слезы.
– В пруду Утопленницы, миледи! Все искали на берегу и около сеновала, но я-то умнее! Я спросил себя: Билли Холл, если бы ты хотел куда-то спрятать большую железку, куда бы ты ее дел? Конечно, в воду! Я пошел к пруду и сразу же увидел, что на дне что-то блестит. Полез и достал его!
– Молодец, – сказала Амалия, достала золотую монету и вручила ее смышленому мальчугану. – Доктор, я полагаю, это и было то оружие, которым убили несчастного. Я думаю, оно понадобится для следствия.
– Миледи! – На этот раз в дверях возник встревоженный Роджерс. – Я обнаружил, что в синей гостиной пропала рапира XVII века!
– Посмотрите внимательно, Роджерс: это она?
– Да, миледи, совершенно верно! Где она была?
Билли с удовольствием снова рассказал, где он нашел клинок, как не побоялся залезть в воду и что теперь добрая герцогиня дала ему гинею.
– Знаешь, Билли, – вмешалась Амалия, – ступай-ка ты к матери, да пусть она тебя напоит горячим чаем. Вода в пруду наверняка холодная, а я не хочу, чтобы такой умный мальчик, как ты, схватил простуду.
Билли заартачился, потому что на место происшествия подошли другие слуги и ему хотелось всем поведать о своем подвиге. Но Амалия решительно взяла его за руку и повела прочь. У порога она остановилась.
– Если я вам понадоблюсь, доктор, я у себя.
Она проводила Билли на кухню, велела ему выпить горячего чаю и переодеться, после чего поднялась к себе, чтобы без помех проглядеть записную книжку убитого агента.
Увы, ее ждало разочарование. Все записи, которые вел Рейли, имели отношение лишь к ней одной, и нигде ни словом не упоминалось о том таинственном номере первом, который прятался в нежилых покоях. Амалия тщательно пролистала книжку, проверяя, не вырваны ли где в ней листы, но все они оказались на месте. Словом, книжка оказалась для нее совершенно бесполезна.
Амалия вздохнула и хотела бросить ненужную улику в огонь, но передумала и убрала в ящик стола. Как знать, может, та ей еще понадобится. Из окна она увидела, как Бертон и Скрэмблз несут носилки, на которых лежит тело, покрытое куском холста, и ее охватила тоска. Она ушла в комнату к Арчи, который дремал, и поправила сбившееся набок одеяло.
В камине весело потрескивали поленья. Стучали часы, качался маятник. Амалия забралась с ногами в большое кресло так, чтобы со своего места видеть Арчи, и заснула. Она не видела, как он на постели повернул голову и всмотрелся в нее. Потом он осторожно поднялся, принес второе одеяло и накрыл Амалию, а сам еще долго лежал, размышляя и не решаясь уснуть.
Глава 20,
о змеях, которые не летают
Когда Амалия пробудилась – уже утром, – она с неудовольствием констатировала, что ее спина затекла от сидения в жестком, неудобном кресле, а ее муж, то есть герцог, куда-то исчез.
Кое-как пригладив волосы и отряхнув платье, Амалия отправилась на поиски супруга. В конце концов ей удалось обнаружить Арчи Невилла в синей гостиной, где среди оружия, развешанного на стенах, не хватало рапиры, который был убит злосчастный агент контрразведки.
Когда Амалия вошла, Арчи, еще довольно бледный после всего пережитого вчера, распекал Роджерса.
– В моем доме происходит убийство, и я узнаю о нем последним! Черт знает что такое!
Он заметил Амалию и осекся.
– Вам нельзя волноваться, Арчи, – заметила она бесстрастно.
– Я сам решаю, что мне можно и чего нельзя! – никак не хотел успокаиваться герцог.
– Роджерс! Его светлость, похоже, не в духе… Будьте добры, принесите мне стакан сока.
– Сию минуту, миледи!
И Роджерс исчез, словно его ветром сдуло.
– Не знаю, чем вы его приворожили, – пожаловался Арчи, – но он бросается исполнять любое ваше поручение куда быстрее, чем мое! – Он обернулся и уставился на пустующее место среди сабель и ятаганов. – Великолепно! Кто-то взял мою шпагу…
