В 60-х – начале 70-х годов XIX в. выходит ряд публикаций
[740] и исследований
[741], посвященных землевладению и крестьянству Среднего Поволжья XVI–XVIII вв. Главное место среди них занимают труды Н. А. Фирсова, изучавшего историю крестьянства преимущественно в юридическом плане
[742]. У него смешано воедино положение «инородцев» различных областей, а царское правительство представлено как «благотворная сила, для которой нет разницы между людьми»
[743].
Вторым после Фирсова крупнейшим историком крестьянства Среднего Поволжья был Г. Перетяткович, широко использовавший материал писцовых книг XVI–XVII вв. Перетяткович объяснял завоевание и колонизацию Поволжья с позиций геополитической теории. Он взял на вооружение тезис Фирсова о «демократизме» русской власти и дополнил его другими апологетическими тезисами (о распространении христианства, перенесении трехполья, заселении диких лесов и т. п.). В исследовательском методе Перетятковича весьма положительным моментом было стремление уточнить хозяйственную специфику отдельных районов, однако географическую среду он считал определяющим фактором, не учитывая экономических закономерностей
[744]. А. Можаровский подчеркивал прогрессивную роль монастырей в освоении Среднего Поволжья
[745]. В обобщающем труде В. И. Семевского о крестьянах второй половины XVIII в. использовался между прочим и материал, относящийся к средневолжским губерниям, однако в иллюстративном плане, ибо автор не вел порайонного изучения истории крестьянства, хотя и выделил районы преобладания оброка и барщины (к последним он отнес и губернии Среднего Поволжья)
[746].
В конце 1870-х – 1880-х годах развивается историческое краеведение, изучение судеб отдельных местностей и их крестьянского населения в XVI–XIX вв.
[747], продолжается публикация источников, характеризующих землевладение XVI–XVIII вв.
[748].
Уже с конца 60-х годов и особенно в 80-х годах XIX в. наблюдается рост интереса к истории крестьянских войн под предводительством Разина и Пугачева в районе Среднего Поволжья. Эти войны обычно рассматриваются как «бунт», вызванный различными злоупотреблениями местных чиновников или помещиков, а также инстинктами «толпы», однако исследователи нередко приводят ценный архивный материал, позволяющий воссоздать фактический ход борьбы крестьян
[749]. Кроме того, в 1880-х годах привлекли к себе внимание историков, с одной стороны, события периода «Смуты» начала XVII в.
[750], с другой – так называемый «Акрамовский бунт» 1842 г.
[751] Н.П. Загоскин, изучавший события начала XVII в., противопоставлял пассивности «инородцев» активную роль русской «земщины»
[752].
Возникавшее в это время демократическое направление в исследовании истории крестьянства Среднего Поволжья подавлялось правительством. Написанная в конце 1880-х годов книга Д. Л. Мордовцева
[753], в которой разоблачались зверства поволжских помещиков, произвол и продажность местной администрации первой половины XIX в., была запрещена и сожжена
[754].
С середины 1890-х годов и до начала революции 1905–1907 гг. изучение истории крестьянства Среднего Поволжья вступает в полосу интенсивного накопления сырого архивного материала XVII – первой половины XIX в., причем как в исследованиях
[755], так и в публикациях
[756] весьма отчетливо проявляется имевшая место и ранее тенденция подмены истории крестьянства историей помещичьего, монастырского и дворцового (удельного) землевладения.
