В самом крайнем случае найдутся возможности устроить засады на малые вражеские отряды, каковыми могут быть передовые группы, высылаемые с целью выбрать и измерить место для лагеря основного войска, которое находится на марше. Но даже для них необходима подстраховка: главные силы должны находиться поблизости в боевой готовности, чтобы, если наступающее вражеское войско достаточно сильно для контратаки и преследования засадных отрядов, то последние могли безопасно отступить, предоставив основным силам смять врага «благородным, смелым натиском». И если этого тоже недостаточно, поскольку передовой отряд врага состоит из множества бойцов, а не из нескольких наблюдателей, то пехота может выйти из крепости, чтобы присоединиться к битве.
Чтобы сопровождать врага, опередить его и внезапно атаковать, оборонительное войско должно быть весьма мобильным в смысле транспортировки, а также подвижным тактически. Последнее достигается тренировкой и командованием, но первое зависит от надлежащей организации и надлежащих процедур. Обоз (тулдон) с повозками и мулами абсолютно необходим – армия не может действовать без пищи, запасных стрел, дротиков, накидок, доспехов и щитов, а также без различных инструментов для ремонта и копки земли, перевозимых в обозе. Фураж слишком громоздок для того, чтобы успешно его перевозить, но некая часть его всё же может оказаться жизненно необходимой, особенно в засушливых областях. Однако обоз движется слишком медленно, и его нужно отделить от боевых сил, чтобы он оставался в крепости; к нему назначаются несколько боеспособных всадников, чтобы они могли сопровождать повозки и мулов, выдвигающихся в назначенное место, дабы пополнить запасы боевых сил. Запас фуража на два-три дня можно везти на «быстроходных мулах» и в чересседельных сумах конницы
[615].
Есть много хитростей, которыми можно воспользоваться, чтобы укрыть и замаскировать свои силы, а также произвести впечатление, что их численность выше или ниже действительной. Конница выезжает поздно вечером, когда поднятых ею облаков пыли не видно; местность тщательно изучается офицерами и лазутчиками, чтобы обнаружить укромные места для засадных отрядов или для любых сил, присутствие которых на поле боя нужно скрыть от врага (это не тот случай, когда нужно разубедить врага атаковать); сильное войско может произвести впечатление, что его численность ниже действительной, если оно продвигается тихо, тесными рядами, причём некоторые бойцы могут переодеться крестьянами, оставляя головы обнажёнными, а в их ряды может замешаться некоторое число настоящих крестьян и пастухов, которые служат «наживкой», способной заманить преследователей в засаду. Слабое войско может произвести впечатление, что его численность выше действительной, если оно волочит за собой ветки, чтобы поднять больше пыли.
Есть также контрмеры против таких хитростей. Начнём с передовых отрядов лёгкой конницы, цель которых – спровоцировать действия засад, расположенных впереди более уязвимых главных сил, или же, напротив, заставить врага обнаружить свою настоящую силу. Также это многократно упоминаемая сака, тыловая стража, охраняющая уязвимые повозки и мулов обоза (тулдон) позади войсковой колонны, которая всегда необходима для того, чтобы перехватить налётчиков, пытающихся напасть на менее бдительный тыл продвигающегося вперёд войска.
Битвы на уничтожение следует избегать, но если на поле оказались два крупных войска, вражеское и ромейское, то врагу нельзя позволить грабить, как ему заблагорассудится, – нужно вступить в бой. Если враг всё же высылает колонны для грабежа, их можно заманить в засаду – как и прежде, сочетая друг с другом многочисленные засадные отряды, большие резервные силы конницы, а также пехоту из близлежащей крепости, если таковая будет доступна. Но в любом случае в битву следует вступить.
Если враг слишком силён, стратиг может лишь искать убежища за стенами ближайшего укреплённого города (кастрон), позаботившись предварительно о безопасности всех своих бойцов, а также гражданского населения и даже его скота – всё прочее было бы бесчестно, презренно и повело бы к разорению страны и к её обезлюдению
[616].
Всё вышесказанное предполагает наличие войск особенно хорошо тренированных, более дисциплинированных и стоящих на более высоком моральном уровне, если сравнивать их с обычными линейными войсками, потому что такой способ ведения войны требовал гораздо большего от отдельного бойца, чем планомерная битва в строгих рядах. В новое время только лёгкая пехота (Light Infantry) и её самые элитные производные могли поддержать такое различие.
Первая задача стратига – обучать своих бойцов и упражнять их подразделения. Если оставить в стороне индивидуальные и групповые навыки, требовалась закалка:
…у тебя нет иного способа… подготовиться к войне, кроме одного: прежде всего упражнять и тренировать войско, находящееся под твоим командованием. Тебе нужно приучать их и упражнять в обращении с оружием, а также переносить всевозможные лишения и исполнять тяжёлые задания
[617].
Ведение войны на границе требовало совершать необычайно долгие марши пешком и проводить целые дни в седле. Мораль очень важна в любом сражении, но особенно важна она в войне приграничной, потому что большая часть заданий должна исполняться бойцами, разбитыми на независимые друг от друга двойки, четвёрки или очень маленькие соединения, находящиеся вдалеке от командирского взгляда старших офицеров.
Поддержание морали начинается с дисциплины, цель которой – пресечь лень, нерасторопность и пьянство; но должны быть и средства поощрения: вовремя выплачиваемое жалованье и регулярно обеспечиваемое довольствие, но также подарки и «бонусы» сверх того, что является «обычным или обусловленным договором», чтобы бойцы могли получать лучших лошадей и снаряжение и служили ревностно
[618].
Фемных крестьян-воинов также нужно уважать, их нельзя унижать и даже подвергать побоям со стороны
ничтожных [сборщиков налогов], ровно ничего не прибавляющих к общему благу, цель которых одна: ободрать нищего как липку. Из-за своей несправедливости и из-за крови бедняков, которую они проливают ручьями, они скапливают много талантов золота.
Фемные бойцы получали как жалованье, так и земельные наделы, но с последних они должны были платить налоги; соответственно этому имперские сборщики налогов обращались с ними так же, как с любыми другими налогоплательщиками, то есть очень плохо, если судить по тексту. (Ещё хуже была передача сбора налогов крупным землевладельцам и коллективная ответственность за уплату налогов, распространявшаяся на всю деревню
[619].) Фемные судьи также должны выказывать им большее уважение: крестьян-воинов нельзя скручивать и утаскивать прочь, как заключённых, нельзя их пороть, заковывать в кандалы и (о ужас!) ставить к позорному столбу.
