В тот же день император Никифор был убит в ходе первой атаки, и никто не может сообщить о том, как именно он погиб. Тяжко пострадал и его сын Ставракий, получивший смертельную рану в позвоночник, от которой он и умер, правив ромеями два месяца.
Это был первый павший в бою римский император с того времени, когда готы убили Валента 9 августа 378 г. при Адрианополе, но катастрофа, происшедшая в июле 811 г., была даже опаснее, потому что не было «запасного» императора, готового взять контроль в свои руки, как сделал западный император Грациан в 378 г., пока он не назначил Феодосия августом на Востоке в январе 379 г. Кроме того, победители-булгары находились в двухстах милях от Константинополя в отличие от готов, которые были очень далеко от Рима, когда стяжали себе победу.
Когда Крум провозглашал варварские тосты и, как было принято, пил из черепа Никифора, обложенного серебром, казалось, что всё потеряно. Никифор собрал все мобильные силы, чтобы раздавить булгар, и теперь ничто уже не могло помешать им захватить Константинополь после сокрушительного поражения его войск.
Но в империи приключилось ещё много других бедствий. На востоке Аббасидский халифат, представлявший собою величайшую угрозу при грозном Харуне ар-Рашиде вплоть до его смерти в 809 г., был парализован войной, которую его сын, Абу Джафар ал-Мамун ибн-Харун, вёл против другого его сына, правящего халифа Мухаммада ал-Амина ибн-Харуна, которого он обезглавил в 813 г. Поэтому полевые войска из фем Армениаков и Анатолика можно было призвать на помощь в защите от булгар. Поначалу повести их мог только смертельно раненный и непопулярный Ставракий, сын Никифора, спешно провозглашённый императором в Адрианополе 26 июля; но 2 октября 811 г. его заставили отречься в пользу его зятя, Михаила I Рангаве, главного придворного чиновника (куропалата), который удостоился похвалы Феофана за то, что отрёкся от Никифора и выказал православное благочестие, за подарок в 50 фунтов (литр) золота патриарху и в 25 литр – духовенству, а также за приказ казнить еретиков.
Михаил с готовностью выступил в поход, но неудачно, и 11 июля 813 г. он отрёкся в пользу коварного и опытного в битвах Льва V (813–820 гг.), прежнего стратига фемы Анатоликон, который позволил Михаилу и его семье жить мирно в чине монахов и монахинь, предварительно оскопив его сыновей. К тому времени, когда Крум попытался всерьёз напасть на Константинополь, там был боеспособный император, готовый защищать город.
Одна из причин столь долгого промедления Крума заключалась в том, что он потерял много или даже большинство войска, охранявшего его дворец, – возможно, единственных настоящих его воинов, в противоположность воинам-булгарам, которых можно было призвать на войну и которые сражались очень хорошо, но они не были «тщательно отобраны и вооружены», и командовать ими было нелегко.
Вторая причина заключается в том, что Крум не мог успешно напасть на Константинополь без флота, чтобы блокировать город с моря и в конце концов уморить его голодом, или без осадных машин и умения обращаться с ними, чтобы пробить брешь в стене Феодосия. Булгары были раньше конными воинами-степняками, которые научились также очень хорошо сражаться пешими и в горах, но корабли, морское и военно-морское дело оставались за пределами их кругозора.
Конечно, они нашли и наняли предателей-византийцев, чтобы изготовить необходимую осадную технику (Феофан упоминает обращённого в христанство араба, знатока осадного дела, которого, конечно же, возмущала жадность Никифора), но всё это заняло много времени, и необходимые машины не были построены и готовы вплоть до апреля 814 г., – слишком поздно для Крума, умершего 13 апреля и оставившего преемника-неудачника. К тому времени он выиграл ещё одно важное сражение при Версиникии 22 июня 813 г., прошёл по обширной византийской территории в нынешней Болгарии, а также по Фракии, завоевав её главный город, Адрианополь, и множество других, более мелких населённых пунктов; но империя выжила, и ей суждено было однажды возвратить все утраченные ею территории.
Поражение 811 г. не было вызвано ни недостатком обучения или снаряжения, ни тактической беспомощностью, ни даже изъянами на оперативном уровне. Это была страшная ошибка на уровне театра военных действий, вследствие которой византийские войска оказались в крайне невыгодном положении; исправить её можно было только благодаря своевременным и очень успешным действиям на оперативном уровне. Карл фон Клаузевиц в своём трактате «О войне» объясняет, почему защиту от серьёзного врага никогда не следует проводить в горах, если есть хоть какая-то возможность защищаться прямо перед ним или даже за его спиной, в случае необходимости позволив врагу занять некое пространство
[322].
Правда, горная местность даёт много возможностей построить укрепления, весьма удобные для обороны, а в узких долинах можно устроить засады. И укрепления, и засады могут повысить тактическую силу оборонительных войск, позволяя горстке людей возобладать над множеством в одном месте. Но если войско таким образом раздроблено по горной местности на множество отдельных «гарнизонов» в укреплениях и осадных команд, тогда, даже если каждое из этих подразделений по отдельности очень сильно, вся оборона в целом обречена быть очень слабой, если учесть, что вражеские войска по-прежнему сосредоточены на двух или более векторах наступления. В таком случае немногочисленные защитники, удерживающие своё место, столкнутся с массированной атакой врагов, которые могут прорваться сквозь засады и обойти укрепления, чтобы двинуться вперёд прямо через горы; при этом большинству оборонительных войск остаётся только «куковать» в своих отдельных укреплениях и засадах, которые вовсе не подверглись атаке.
Когда полевая армия Никифора, не встретив сопротивления, продвинулась до самой столицы Крума, до города Плиска, войска булгар оказались беспомощно разбросаны по горам и долам. В своей тактически сильной, но стратегически бесполезной позиции они не могли ни сопротивляться продвижению византийцев, ни защитить грубо выстроенный дворец Крума. Но при этом их продвижение не беспокоило византийцев, и поэтому они могли вступить в дело, когда Крум призвал их в контрнаступление на врагов, которые теперь оказались вдали от дома, отрезанные булгарами. Этого не случилось бы, если бы Никифор прочёл своего Клаузевица и благодаря этому направил все свои усилия против войска Крума, а не против его дворца. Разгромив булгарское войско, Никифор мог бы завладеть и дворцом, и всем остальным, не опасаясь контрнаступления. Никифору, мобилизовавшему все тагмы, все фемные полевые войска и ополчение и возглавившему поход во Фракию, нужно было бы замедлить своё продвижение или даже совсем остановиться на достаточно долгий срок, чтобы дать Круму возможность собрать свои войска. Вследствие этого фронтальная битва на уничтожение была бы, несомненно, ожесточённой, с тяжёлыми потерями; но, учитывая численное превосходство византийцев (если не что-либо другое), последние могли одержать победу. Тогда Никифор мог бы приступить к реорганизации вновь отвоеванных земель в налогооблагаемые территории, будучи твёрдо уверен в том, что в тылу у булгар не осталось никакой сколько-нибудь значительной силы, способной напасть на него.
