В этом году пришёл указ императора Анастасия, отменяющий денежные выплаты, которые торговцы должны были совершать каждые четыре года, и освобождающий их от этого налога. Указ этот пришёл не только в Эдессу, но и во все города, подвластные ромеям… Весь город радовался, и все они [жители] облачились в белые одежды; все, большие и маленькие, несли зажжённые свечи и кадильницы, полные горящего ладана, и шли вперед с псалмами и гимнами, благодаря Господа и хваля императора… они устроили радостный и весёлый праздник, продолжавшийся целую неделю… Все ремесленники радовались, совершая омовения и празднуя во дворе самой большой церкви и во всех портиках города
[346].
Хотя Анастасий потратил много и отказался от многих доходов (при этом, правда, увеличив эффективность и добросовестность сбора налогов), всё же после его смерти в казне осталось три тысячи двести кентенариев золота, то есть 320 000 римских фунтов
[347]; в пересчёте цена составляет примерно 903 доллара за унцию, то есть 31,1 грамма, так что излишек, оставленный Анастасием, составлял примерно 3 039 496 257 долларов: для наших дней не слишком много, но в те дни золото было гораздо дороже, например, в пересчёте на хлеб…
Но ко времени вторжений арабов уже не было бюджетных излишков, которые можно было бы скопить. За тридцать лет войны расходы сильно повысились, а поступления значительно сократились, вследствие чего казна опустела или была близка к этому. Скрытые резервы – например, золотые и серебряные церковные украшения, которые можно было конфисковать в случае кризиса, – также истощились.
Уже в 622 г. император Ираклий «взял также из Великой церкви [храма св. Софии] паникадила и другие церковные сосуды, перелил в крупные и мелкие деньги…»
[348]. Вследствие этого налоги пришлось собирать с Сирии и с Египта, как только они были отвоёваны после долгих лет сасанидской оккупации, – а ведь это были земли, которые сначала облагали налогами византийцы, затем в них вторглись Сасаниды, также собиравшие с них налоги, затем за них то и дело сражались, зачастую они подвергались грабежам, пока не были наконец отвоёваны и снова подверглись налогообложению. Империя собиралась с силами, и её подданные должны были поставлять необходимое золото или же пережить экспроприацию, а то и кое-что похуже. Это было уже слишком. Поэтому они радостно встретили арабов-мусульман, их дискриминационную систему налогообложения и всё остальное.
У нас меньше сведений о сасанидских налогах, но, несомненно, существовал земельный налог, таска на талмудическом арамейском, и подушная подать, карга. Таска была высокой (по крайней мере на здания) и неизменной. Один пассаж из трактата «Недарим» из Вавилонского Талмуда
[349] служит иллюстрацией первого из этих утверждений: обсуждаемая там сделка этически допустима, если арендатор снимает здание у собственника в обмен на уплату таски, из чего явствует, что этот налог вполне мог покрывать все доходы от сдачи в аренду, получаемые от недвижимости.
Что же касается неизменности, то известен леденящий душу анекдот в лучшем из источников наших сведений о сасанидских налогах и о многом другом: в «Истории пророков и царей» («Тарих ал-русул ва-л-мулук») особо поучительного исламского историка Абу Джафара Мухаммада ибн Джарира ибн Язида ибн Катира ат-Табари (839–923 гг.), написавшего всеобщую историю исламских стран, полную точных сведений и вневременных прозрений. Разъясняя, каким образом была решительно реорганизована сасанидская фискальная система, ат-Табари переходит к кадастровой переписи сельскохозяйственной продукции и урожая – явно скопированного с византийского земельного налога на югер (jugatio
[350]), – совершённую по приказу Кавада I, умершего в 531 г.:
…когда его сын Кисра [Хосров I Ануширван, для греков Хосрой] унаследовал власть, он приказал провести её [перепись]… и пересчитать финиковые пальмы, оливковые деревья и головы [рабочих, византийская подушная подать, capitatio]. Затем он велел своим секретарям подсчитать общую сумму всего этого и издал общие обращения к народу. Он приказал секретарю, отвечавшему за земельный налог, огласить им общий объём налоговых обязательств с земли и число финиковых пальм, оливковых деревьев и голов… после чего Кисра сказал им: «…Мы повелеваем, чтобы налоги выплачивались частичными платежами, распределёнными по году, тремя частичными платежами. Благодаря этому деньги будут скапливаться в нашем казнохранилище, так что, если возникнет какая-либо опасность на одной из наших уязвимых границ… или случится какая-то иная беда, и нам нужно будет… пресечь её в зародыше, для чего потребуются денежные затраты… то у нас будут накопленные там деньги, в готовности и под рукой, ибо мы не желаем проводить новую частичную выплату налогов по случаю этой опасности. Итак, что вы думаете о намеченном нами и согласованном мероприятии?..»
Разумеется, Хосров I гордился своим новшеством, которое в действительности было задумано его отцом и представляло собою копию римско-византийской системы земельного и подушного налогообложения (jugatio-capitatio). Но собрание хорошо знало привычки абсолютных монархов:
Никто из присутствующих… не проронил ни слова. Кисра повторил [свой вопрос] трижды. Тогда некто из числа присутствовавших поднялся и сказал: «О шах – да продлит Бог твою жизнь! Ты хочешь воздвигнуть присносущее здание этого земельного налога на преходящих основаниях: на виноградных лозах, которые могут погибнуть, на земле, засеянной зерном, которое может увянуть, на каналах, которые могут пересохнуть, и на источниках или канатах [qanat, подземные каналы], которые можно перекрыть?»
Этого говорить не следовало.
Кисра отвечал: «О смутьян, несущий дурное предзнаменование, откуда ты взялся?» Тот сказал: «Я один из твоих секретарей». Кисра приказал: «Бить его чернильницами, пока не сдохнет!» Тогда секретари стали бить его [тяжёлыми] чернильницами, стараясь в глазах Кисры отмежеваться от мнения этого человека и от его слов, пока не забили его насмерть».
