Если только иерусалимские иудеи не были очень плохо осведомлены, маловероятно, что они пошли на крупный риск, чтоб помочь Хосрову II заменить византийскую нетерпимость – собственной. Но во времена поражения и деморализации легко верят во все гадости, приписываемые евреям, – и охотно их приукрашивают или, скорее, обезображивают; в данном случае это относится к человеку, называющему себя очевидцем, к Антиоху Стратигу, монаху существующего по сей день монастыря Мар (святой) Саба (св. Саввы). От его текста остался лишь фрагмент, дошедший только в древнегрузинском переводе с греческого оригинала или, возможно, с арабского перевода греческого оригинала:
…недобрые иудеи, враги истины и ненавистники Христа, очень обрадовались [при падении города]… так как они ненавидели христиан… значение их у персов было велико за их предательство. <…> Как раньше они купили Христа от Иуды за серебро, так покупали они христиан из цистерны [где они томились в заключении], давали серебро персам, приобретали христианина и резали, точно овцу. Христиане же радовались, так как они закалывались за Христа… Когда народ был уведен в плен, иудеи остались в Иерусалиме и начали собственноручно разрушать святые церкви, оставшиеся неразрушенными, и сжигать их
[363].
Иудеи, выкупающие христиан, чтобы убить их ради собственного удовольствия, – это напоминает вымысел злопыхателя; Антиох Стратиг был не первым и не последним церковнослужителем, излившим свою ненависть на иудеев, вызванную злобой на сам факт их существования, – хотя сама Церковь разрешала его, исключая одних лишь иудеев из перечня прочих нехристианских религий, объявленных вне закона. Задолго до 614 г. всех нехристиан в пределах империи либо заставили креститься под страхом смерти, либо просто перебили. Только иудеям было позволено жить как нехристиане, хотя эта жизнь не была ни хорошей, ни спокойной.
Поток новых законов, продолжавшийся в течение двух столетий, вызвал введение религиозных ограничений на прозелитизм и высказывания («насмешку»), а также поражение в гражданских правах, включая важнейший закон от 10 марта 418 г. (Кодекс Феодосия, XVI. 18. 24), запрещавший пользоваться услугами иудеев на имперской службе, – притеснение немалое, поскольку другого занятия, даже отдаленно сопоставимого с этим, не было:
Тем, кто живёт в иудейском предрассудке, доступ к государственной службе отныне должен быть закрыт. Посему принесшим присягу из числа чиновников [agentes in rebus = младшие администраторы] или придворных [palatini], мы предоставляем возможность продолжать её и довести до конца на законном жалованьи, скорее закрывая глаза на это, нежели это приветствуя; впредь же да не будет позволяться то, что здесь нам угодно было ввести как послабление для немногих. С тех же, кто, будучи побеждён извращённостью этого народа, всё же сумел поступить на военную службу, мы безоговорочно постановляем снять перевязь [cingulum, перевязь для меча, символ римского воина], и никакого заступничества ради своих прежних заслуг они не получат. Тем не менее мы не запрещаем образованным иудеям, обучившимся свободным искусствам, беспрепятственно оказывать услуги адвоката и позволяем им пользоваться почестями куриальных должностей [curialia munera = принудительные муниципальные должности], которые полагаются им по прерогативе рождения и из-за славы их семьи. Поскольку этого им должно быть достаточно, им не следует считать запрет на государственную службу знаком [бесчестья]
[364].
Возможно, здесь заключается непреднамеренная ирония, поскольку никто не хотел исполнять дорогостоящую и лишённую вознаграждения должность декуриона. Тем не менее до шестого века иудеи ещё пользовались юридической защитой от насилия – включая погромы, к чему подстрекали священники, встревоженные умножением числа «небопоклонников» (caelicolae), которые следовали иудейским обрядам, формально не обращаясь в иудаизм. Закон от 6 августа 420 г., включённый в Кодекс Феодосия (XVI. 8. 21) и скопированный в Кодексе Юстиниана (I. 9. 14), предписывал:
Никого не следует унижать за то, что он иудей, если он невиновен, и ни одна религия не должна расправляться с ним как с доступным для оскорблений. Их синагоги и жилища не следует сжигать без разбору или же причинять им ущерб по ошибке либо без причины.
Но иудеев предупреждают, что им следует хранить скромность:
Мы желаем обеспечить этим всех иудеев, но равным образом мы считаем нужным предупредить, чтобы иудеи не наглели и не заносились из-за своей безопасности и не совершали ничего необдуманного вопреки благочестию, свойственному христианскому богопочитанию
[365].
К тому времени юридический статус иудеев в Римской империи был средним: хуже, чем прежде, но лучше, чем он станет впоследствии. 31 января 438 г. Феодосий II и Валентиниан III опубликовали новый закон, спровоцированный, возможно, иерусалимскими монахами, в силу которого «иудеям, самаритянам, язычникам и еретикам» запрещалось занимать какие бы то ни было должности и посты, включая муниципальные, – кроме куриальных (curiales): занимающие их лица вынуждены были тратить собственные деньги на исполнение своих обязанностей. Закон также запрещал строительство новых синагог и постановлял, что всякого иудея, обратившего в иудаизм другого человека, следовало казнить, а его имущество – конфисковать. При Юстиниане одиннадцать новых важных законов, изданных с 527 по 553 г., добавили новые гражданские и юридические ограничения и постановили ввести более строгие наказания, в то же время предлагая стимул для обращения в христианство: любой крестившийся из группы наследников-иудеев должен был получить всё наследство целиком
[366].
В общем, иудеям позволили жить, тогда как другие нехристиане, целые многочисленные группы населения, были уничтожены; но резонов хранить верность Византии у иудеев не было: когда мусульмане-арабы вторглись в Месопотамию ок. 634 г., рабби Исаак, глава (гаон) школы Пумбедита, радостно приветствовал завоевателя Али ибн Аби Талиба, мужа Фатимы, дочери Мухаммада, четвёртого исламского халифа.
