Вместо него налицо были многообразные державы, часто находившиеся в состоянии войны друг с другом. Важнейшим для византийцев в то время был гетеродоксальный (шиитский) халифат Фатимидов, ал-Фатимийун, названный по имени Фатимы, дочери Мухаммада; о происхождении от неё заявлял основатель этой державы, Убайдулла ал-Махди Билла. Начиналась она в нынешнем Тунисе, центр её находился в Египте, а максимум её владений доходил к западу до атлантического побережься Марокко, к югу до Судана, к востоку до Сирии на границе Месопотамии, вплоть до Мекки и Медины в западной Аравии.
Таким образом, Фатимиды граничили с Византией в течение одиннадцатого и двенадцатого столетий; немало воевали, но ещё больше жили в мире, поскольку Фатимиды были терпимы в религиозном отношении и благоразумны в управлении государством, заботясь об экономической экспансии и о широкомасштабной торговле. Фатимиды были исмаилитами, шиитами-«семиричниками», которые, как и все шииты, верят, что Али ибн Аби Талиб, муж Фатимы, должен был стать преемником Мухаммада по праву наследования и что его линия продолжается непогрешимыми имамами, последний из которых ещё жив, но прячется или «сокрыт». Но в отличие от шиитов-двенадцатирични-ков в нынешнем Иране и Ираке, для которых последний имам – это Мухаммад ал-Махди, родившийся в 868 г. (и всё ещё живой), исмаили-ты признают преемство лишь до шестого имама, Джафара ибн Мухаммада, умершего в 765 г., а за ним помещают своего окончательного и бессмертного имама Мухаммада ибн Исмаила, родившегося в 721 г.
Аббасидские халифы были суннитами и не признавали скрытых имамов, но их халифат, хоть он и утвердился поначалу силою пограничных арабов Хорасана, поддерживали главным образом персы, сменившие сугубо арабскую элиту прежнего Омейядского халифата. Уничтоженная Аббасидами в Сирии ок. 750 г., Омейядская династия была возобновлена одним из её наследников в ал-Андалусе, в мусульманской Испании, в качестве эмирата, что предполагало наличие по меньшей мере молчаливого согласия со стороны Аббасидского халифата. Но в 929 г. восстановленный Омейядский халифат был провозглашён в Кордове, так что Фатимидам пришлось принять двойной вероучительный и политический вызов со стороны суннитского халифата в Испании к западу от них и со стороны суннитского халифата Аббасидов к востоку от них. У последнего к десятому веку не осталось своих сил, но его защищали, над ним господствовали и тем самым его усиливали сначала персы, стремившиеся возродить свою культуру, то есть шииты-«пятеричники» Буиды (Ал-и Буйа), а затем сунниты, тюрки-сельджуки, отвоевавшие Багдад для Аббасидов и правившие от их имени.
В промежутке произошло даже своего рода возрождение зороастрийской Персии, пусть и в мусульманском одеянии, когда карматы (карамиты), появившиеся в Бахрейне в 899 г. как особая персидская разновидность шиизма, бросили вызов Фатимидам, управлявшим тогда Меккой, и совершили набег на город в 928 г., вывезя Чёрный Камень, восстановив зороастрийское поклонение огню и провозгласив упразднение шариата, мусульманского законодательства.
Когда арабы пришли в упадок, а персы оказались хронически не способны примирить свою национальную культуру с исламом (эта дилемма остаётся в силе и в наши дни), пришло время первенства тюрок, обратившихся в ислам.
Тюрки-сельджуки и закат империи
После смерти Василия II в 1025 г. Византийская империя находилась на пике своей второй экспансии. Хотя в её состав входило меньше территорий, чем во время первой экспансии, происшедшей пятьюстами годами ранее, при Юстиниане, её владения теперь не были опасно разбросаны вширь на три тысячи километров по Средиземноморью, её христианство было куда более сплочённым, а её более компактным границам не угрожали сильные новые враги – кроме оставшегося анклава в юго-восточной Италии. В остальном после уничтожения болгарского государства оставались лишь податливые сербы, малая держава христианизированных мадьяр нового Венгерского королевства, печенеги, пребывавшие в упадке перед появлением куманов или кипчаков, а также Киевская Русь Ярослава I. Эта держава находилась на вершине своей географической экспансии, но не представляла собою постоянной стратегической угрозы, поскольку колебалась между враждой и почтением (кажется, таково неизменное свойство русских): в 1043 г. прибыл флот, чтобы напасть на Константинополь, но после того как он был разгромлен и сожжён византийскими военно-морскими силами, Ярослав I с благодарностью принял внебрачную дочь Константина X Мономаха (1042–1055 гг.) в качестве жены для своего сына Всеволода, будущего князя Киевского.
Что же касается обычно более опасного восточного фронта, то к 1025 г. там было спокойно, потому что суннитский Аббасидский халифат был бессилен, а его незадачливые покровители, шииты-«двенадцатиричники», да и сами персидские буидские визири (они пользовались доисламским титулом «царь царей», шахиншах) всё больше слабели в силу внутренних раздоров и воздействия держав-соперниц.
Казалось бы, всё обстояло благоприятно, но византийцы жили в хронически нестабильном стратегическом окружении. Когда Василий II установил контроль над армянскими землями к востоку от озера Ван (в современной восточной Турции и западном Иране) в 1000 г., он мог ничего не знать о Тогруле (который, возможно, был тогда всего лишь семилетним мальчиком), внуке Сельджука, первом из своего тюркского огузского клана, кто обратился в суннитский ислам. Но к тому времени как Тогрул умер 4 сентября 1063 г., Сельджуки под его правлением превратились из клана воинов-кочевников в великую державу
[372]. Много иных обстоятельств содействовало их успеху, но был и тактический фактор: они были новыми пришельцами из Центральной Азии, и их искусство стрельбы из лука (гибельное мастерство!) стояло на высшем уровне
[373]. По вступлении в Багдад в 1055 г. Тогрул удостоился титула султана («держателя власти»), пожалованного аббасидским халифом, к тому времени в лучшем случае выступавшим как духовный авторитет: халифат был раздираем внутренними распрями, осаждаем Фатимидами на западных рубежах (они даже захватили Мекку и Медину) и приходящими в упадок Газневидами на востоке
[374].
Сельджуки ещё не существовали как держава в 1025 г., когда умер Василий II, но в течение тридцати лет они стали правителями обширных владений, в которые входили земли современного Ирака, Ирана, Туркменистана и Узбекистана. Как таковые они представляли стратегическую угрозу для Византии, но они были также невольными её союзниками, потому что тоже сопротивлялись экспансионистской политике фатимидских халифов Египта. Фатимиды, которым придавали силы значительные налоговые поступления из Египта, располагали и боеспособным флотом, и умелыми войсками наёмников-тюрок.
