– Она не сможет сосать.
– Посмотрим. Я найду возможность сохранить ей жизнь. Да, кстати, ее имя – Кэтлин Пёрл Костелло, но мы будем звать ее Пёрл
[23].
54
Маскатин, 1890 год
Когда весной 1890 года Джем Бейли взял на руки своего новорожденного сына-первенца, он благодарил судьбу за подарок, лучше которого она не смогла бы ему преподнести. Малыш появился на свет с копной черных волос на голове и явно здоровыми легкими. Эффи в изнеможении лежала на кровати после долгих трудных родов, моля Бога, чтобы новорожденный был безупречен во всех отношениях. Ей помогали няня и Марселла, которые прописали ей постельный режим как минимум на две недели для восстановления сил после всего пережитого.
Джема изгнали в местный отель, где он отметил рождение первенца многократными возлияниями. Он дал сыну имя Хэмиш – на диалекте жителей шотландского нагорья то же, что и Джеймс. Второе имя у него будет Аллистер, чтобы сделать приятное родным Эффи.
– Вот и появилось новое поколение нашего семейства, Джем. Теперь ты захочешь повезти его домой, в Шотландию, чтобы показать ему Тэй. Там ведь все началось, не так ли? – сказал Джейк, со смехом подделывая шотландский акцент и попивая свой бурбон.
– Может, как-нибудь потом, но сначала мы должны позаботиться о бизнесе, который он унаследует после меня. А вы собираетесь участвовать в этом новом предприятии по производству пуговиц?
– Разумеется, если только старик Бёппль посвятит нас в свои секреты. Он не очень-то откровенничает, но я вижу, что возможно извлечь выгоду, используя пустые ракушки.
– У него есть маленькая мастерская, но он планирует на ее основе построить настоящую фабрику. Все начинается с малого, большие дубы вырастают из желудей, – прибавил Джем. – Лучше занять свое место в этом бизнесе в самом начале.
Джем полагал, что такое предприятие позволит городу развиваться после того, как отсюда уйдет лесопильное производство. Маскатин менялся на глазах. Ходили слухи, что Хайнц
[24] собирается строить на берегу реки консервный завод. На плодородных почвах в низинах вокруг Маскатина создавалось множество прекрасных овощеводческих хозяйств. Колесные пароходы все также везли туристов вверх по реке на прогулки, а железнодорожное сообщение уже было должным образом налажено. Растущие как на дрожжах общественные здания были еще одним свидетельством того, что Маскатин – процветающий город. Все предвещало стремительное развитие во всех сферах жизни.
Позже он стоял, любуясь своим лежащим в колыбели сыном, укутанным в кружевные пеленки. Теперь его семья стала полной. Жена не ожидала, что так скоро станет матерью. Она поняла, что беременна, сразу после незабываемого медового месяца, проведенного в Вашингтоне. Поселившись в отеле «Уиллард» на Пенсильвания-авеню, они бродили вокруг великолепных зданий Капитолия, съездили на побережье. В первый раз они остались наедине, и он наслаждался ее щебетанием и радовался вместе с ней, когда она покупала подарки родным.
Однажды он поймал себя на мысли, что ему интересно, как поживает Грета в своем родном городе, но тут же эту мысль от себя отогнал. Марта, должно быть, знает, как у Греты обстоят дела, так как продолжает переписываться с девочкой-сиротой, но он никогда ее не расспрашивал, а сама она на эту тему не заговаривала. Он взглянул на их свадебный портрет, стоявший в серебряной рамке на прикроватном столике, с трудом узнавая себя в черном сюртуке и шелковом цилиндре. Эффи в подвенечном платье была прекрасна, как принцесса. Как на его вкус, эти будто восковые кружевные цветы, окаймляющие фату, были аляповатыми. Туфли ее были усеяны серебряными бусинами. На ее шее была нить жемчуга, которую Марта отдала невесте вместе с приданым, когда помогала ей одеваться. Марселла сердито поджала губы, видя такое пренебрежение ее желаниями, но никто не заметил некоторой натянутости между нею и зятем, и она ни единым словом не выразила своего недовольства.
Иногда Джему даже не верилось, что его жизнь настолько улучшилась с тех пор, как он сошел на берег с корабля, приплывшего из Глазго, но бывали моменты, когда ему страстно хотелось вернуться на родину, пройтись под пихтами, что растут по берегам реки Тэй. Кто теперь живет в их маленьком домике в Гленкоррине?
Его милая Эффи благоустраивала изрезанный дорожками двор с беседкой, из которой открывался вид на излучину реки. Она превратилась в заправского садовода и, вооружившись каталогами цветов и декоративных кустарников, следила за тем, чтобы садовник в точности исполнял ее распоряжения. В ожидании родов она дни напролет составляла списки необходимых растений и рисовала планы своих цветников. Хорошо, что ей было чем занять себя, он благодаря этому чувствовал себя не таким виноватым за то, что много времени проводил в офисе и в городе, встречаясь с людьми.
Теперь, когда у дочери появилась помощница, Марселла могла наконец отправиться домой. Джем устал постоянно ощущать себя под ее бдительным надзором. Поразительно, что так сильно изменилось его отношение к своим благодетелям. Когда-то он восхищался ими обоими, но теперь теща омрачала его семейную жизнь, постоянно докучая излишней заботой и во все вмешиваясь.
В будущем, когда сын станет достаточно взрослым, чтобы понять, насколько прекрасна Шотландия, он повезет его на свою родину. А до тех пор главным в его жизни будут бизнес и выполнение своих обязательств.
Ты пришел из небытия, Джеймс Бейли, в небытие ты однажды и уйдешь, так что извлекай максимум пользы из возможностей, имеющихся в твоем распоряжении. Радуйся своей удачливости и будь доволен.
Разве мог он усомниться в правильности своего решения остаться здесь теперь, когда у него появился сын, наследник?
55
1890 год
Когда выдалось утро поспокойнее, Грета, пока Родабель не вернулась из похода по магазинам, занялась бухгалтерией, качая ногой колыбель, в которой лежал ребенок. Она все еще постоянно проверяла, дышит ли Пёрл, укутанная в ее вязаную шаль. Несмотря ни на что, девочка выжила. Ее поили молоком и сладкой водой с помощью губки, затем давали пить из маленькой чашки с носиком для лежачих больных, пока, наконец, она не присосалась к груди Греты с усердием, наполнившим материнское сердце надеждой. Пёрл будет жить, и в этом теперь уже не было никаких сомнений. Тепло укутанная, она лежала в сплетенной из ивовых прутьев колыбели. Рубашка, купленная Сэйди на случай смерти новорожденной, это красноречивое напоминание о том, что в Йорке с его зловонным, прокопченным воздухом многим младенцам угрожает смерть, была убрана в дальний угол ящика комода.
Мать регулярно приходила нянчить малышку, и Грету это чрезвычайно радовало, так как она могла уделить время клиентам, но откровенные высказывания Сэйди иногда ставили в тупик.
