Эдмунд явно опешил от такого строгого выговора.
– Простите, но он был нетрезв, когда спускался, и от вас тоже пахло спиртным.
– Я выпила с ним за компанию. Я просто хочу, чтобы между нами не было недоразумений.
– Стало быть, вам не все равно, что я могу плохо о вас подумать?
В его взгляде читалась надежда.
– Стало быть, я беспокоюсь о своей репутации, не более того. Мы с вами всегда были добрыми друзьями.
– В таком случае пришло время, чтобы между нами появилось нечто большее, Грета. Вы будете жить в хорошем доме, и я буду любить Перси как родную.
– Пожалуйста, не надо сейчас об этом. Давайте не будем опять ссориться. Не торопите меня, я пока не готова отказаться от своей независимости и привычки поступать по-своему. Ничего этого в моем замужестве не было.
– Но у нас все будет иначе. Я смогу сделать вас счастливой.
– Боюсь, я сделаю нас обоих несчастными. В моем прошлом есть кое-что…
Она замолчала, но потом решила, что сейчас должна быть с ним искренней.
– Вы мою историю знаете не полностью.
– Мне нет до всего этого дела. Еще когда вы были служанкой в нашем доме, вы показали свой характер. Все, что случилось с вашим мужем в Америке, уже в прошлом. Пообещайте, что подумаете о моем предложении.
Грета кивнула.
– Я только хочу быть с вами откровенной. Теперь я не глупая служанка и не чья-нибудь молодая жена. Перси только моя и больше ничья. Я не хочу говорить о ее отце, поэтому давайте на этом и покончим. А хотите, я вам приготовлю что-нибудь поесть? Вам не следует идти в Маунт-Вернон, дыша таким перегаром.
– То есть я могу остаться у вас? – спросил он.
– Эдмунд Блейк, вы пропустили мимо ушей то, что я вам только что говорила?
Утром в дверь магазина постучала соседка, Нелли Уэбстер.
– Ты слышала? – спросила она, вбегая внутрь.
– Слышала что?
– Они собираются нас сносить, всех нас…
– Как – сносить?
Нелли говорила какую-то ерунду.
– Эти дома, магазины и паб снесут, чтобы расширить улицу до Кафедрального собора.
– Что же это за улица такая будет?
– Ходят слухи, что нас выселят, чтобы замостить дорогу с этой стороны.
– Это только слухи, Нелли. Сама знаешь, как люди любят сочинять всякий вздор. На нашем веку ничего такого не будет.
– Джон слышал от Тодда и от других, что готовится план по расширению улицы и сносу «Скрещенных ключей» и магазинов.
– Об этом уже где-то писали? Для этого обязательно создали бы комиссию, обсудили бы все это на собрании. Нельзя же просто взять и снести магазины. Ничего такого не случится при нашей жизни.
– Говорю тебе, мы можем всего лишиться.
– Это мой домовладелец может всего лишиться. Я всего лишь арендатор. Я здесь ничем не владею.
– Но это же ничего не меняет, не так ли, дорогая моя? Нам придется сниматься с насиженных мест и куда-то переселяться. Мы все потеряем своих клиентов, а эту улицу разворотят.
– Я уверена, что до этого не дойдет. А если это и случится, то очень нескоро.
– Дойдет, помяни мое слово, и мы об этом узнаем в последнюю очередь.
Нелли выскочила из магазина, а Грета стояла ошарашенная, не зная, что следует предпринять. Неужели все это правда? Может, спросить у священника? О планах городских властей мог знать Эразм Блейк. Он всегда ее поддерживал, но она рассорилась с Родой и огорчила Хэймера. И ей не хотелось, чтобы Эдмунд снова за нее вступался.
Ей страшно было даже думать о том, что она может лишиться средств к существованию. Грете казалось, что земля уходит у нее из-под ног, в воздухе запахло грозой, а над горизонтом нависли тучи. Мать, конечно, посочувствует ей, но вряд ли она поможет дочери избавиться от охватившего ее страха. Никогда Грета не чувствовала себя такой одинокой и такой беззащитной.
61
1895 год
Дорогой друг!
После долгих раздумий и молитв мы решили, что должны поставить Вас в известность о следующем факте, который мы утаили, когда Вы в прошлом году столь великодушно принимали нас в своем особняке.
Мы оба, и моя жена, и я, отметили, что Ваш сын очень похож на Вас, но, кроме того, нам в глаза бросилось поразительное сходство между Хэмишем и дочерью нашего доброго друга Греты Костелло.
Прилагаем к этому письму недавнее фото упомянутого ребенка. Девочка родилась в Йорке в сентябре 1889 года. Будучи недоношенной, она выжила лишь чудом, явленным нашим милостивым Господом. Своей жизнью она также обязана самоотверженной заботе своей матери.
Сейчас ей около шести лет, и она уже радует нас своим умением читать. Ее имя Кэтлин Пёрл, но близкие родственники зовут ее Перси. Родабель стала ее крестной матерью, поскольку в то время она еще не была членом Общества Друзей, не приветствующих подобные церемонии. Стараясь руководствоваться долгом заботы о ближнем, насколько это для нас возможно, мы полагаем, что обязаны действовать в интересах Перси.
Она, как, разумеется, и большинство родственников Греты, считает, что ее отец умер. Маргарет категорически запретила Родабель касаться этой деликатной темы и рассказывать об этом кому-либо из посторонних.
Тем не менее во имя света истины друг иногда должен вмешаться в ситуацию в интересах матери и ее ребенка. Помня о горе, постигшем Вас в недавнее время, мы пребываем в уверенности, что Вы бы хотели узнать о существовании этого ребенка. Рискуя лишиться дружбы высоко ценимой нами сестры во Христе, мы все же решились на этот неординарный шаг.
Как реагировать на это письмо, решайте сами. Вы, несомненно, теперь потрясены и расстроены из-за того, что Маргарет не сообщила вам об этом лично. Необходимо признать, что она, мужественно преодолевая все трудности в одиночку, остается безупречной и благоразумной матерью.
Пёрл – отрада для глаз и сердца, Вы в этом могли бы и сами убедиться. Мы уверены, что она была бы в восторге, узнав, что у нее есть единокровный брат, но, безусловно, такое решение можете принять только Вы.
Мы не перестаем молиться о свете для всех вас и надеемся, что в конце концов эта проблема разрешится наилучшим образом.
Ваши друзья во Христе
Хэймер и Родабель Блейк
Джем прочел это письмо, не веря своим глазам. Он перечитал его еще раз, чтобы не осталось никаких сомнений, затем ворвался в кухню и стал размахивать листком перед лицом Марты.
– Вы знали об этом ребенке?
Марта отвлеклась от своей стряпни.
