– Так и сказал?
Ракель кивает. Глядя на ее лицо, спрашиваю:
– А ты ему что?
– Ну, милая моя, будучи скандалисткой, я ему так и сказала: «Отлично, король, пусть другая ест тебя с помидором». – И, понижая голос, добавляет: – Мне так хотелось наговорить ему плохих слов, ты же меня знаешь, какой я становлюсь змеей, но я подумала: Ракель, держи себя в руках!
Я лопаюсь от смеха и, обнимая ее, спрашиваю:
– Так что, твоя дикая интрижка современной женщины закончилась?
– Думаю, да, но, дорогая… я до сих пор о нем думаю.
– Но, послушай, Ракель. Если ты его любишь и он любит тебя, почему бы тебе не объяснить, в чем дело, и не предложить ему…
– Переехать жить в Испанию? – прерывает она меня. – Нет… нет, представь, что его компания разваливается, и он винит в этом меня. Нет, увольте!
Мы еще долго с ней разговариваем, но она не поддается на уговоры. Ракель стоит на своем, и ее невозможно переубедить. И потом еще говорят, что самая упрямая в нашей семье – это я. Нет уж, это моя сестра – упрямица!
Дверь открывается, и появляются Эрик, Бьорн и мой малышонок. Бьорн принес великолепный букет роз. Он здоровается с сестрой, а затем тихо мне говорит:
– Мои поздравления, мамочка.
– Спасибо, красавчик.
Мой любимый кладет нашего сына в кроватку, и я спрашиваю:
– Все в порядке?
Эрик кивает, и я интересуюсь:
– А мой отец?
– Он остался с детьми и с моей матерью в кафетерии, и они скоро поднимутся.
Я киваю и, очарованная своим малышом, поворачиваюсь к Бьорну и спрашиваю:
– Ну, как он тебе?
Понижая голос, мой дорогой друг смотрит на меня и отвечает:
– Джудит, он прекрасен. У тебя родился чудесный сын.
– Хочешь подержать его?
Бьорн тут же делает шаг назад и с испуганным видом говорит:
– Нет. Мне не нравятся такие маленькие. Предпочитаю таких, каким примерно столько же лет, как и Флину, так я хоть могу с ними пообщаться.
Мы все смеемся, а он, повернувшись к своему другу, добавляет:
– Надеюсь, что у него будет характер, как у Джудит, потому что если у него будет твой, то это будет кошмар.
– Ну, если у него будет такой же характер, как у булочки, то это тоже будет кошмар, – подтрунивает моя сестра.
Мы смеемся, как вдруг раздается стук в дверь, и мы все поворачиваемся. Она открывается, и я вижу, что это Мэл, та самая девушка из лифта.
– Можно?
– Проходи, Мэл, проходи, – довольно улыбаюсь я.
Когда она входит, вижу, что она везет коляску с прекрасной спящей девочкой. Поставив ее в стороне, она берет цветы, кладет мне на кровать и говорит:
– Она только что уснула, надеюсь, немного поспит!
Эрик приветствует ее двумя поцелуями, и Мэл, посмотрев на спящего в кроватке малышонка, подходит ко мне и говорит:
– Какой он красивый и полненький. – И заговорщицки добавляет: – Ну, так кем оказалась Медуза, мальчиком или девочкой?
– Прелестным мальчиком, – гордо отвечаю я.
Она ласково меня обнимает и шепчет:
– Поздравляю тебя, Джудит.
Когда она отстраняется от меня, то сталкивается с Бьорном и, узнав его, произносит:
– Ну надо же… да это сам Джеймс Бонд.
Бьорн не улыбается. Он окидывает ее взглядом с головы до ног и отвечает с издевкой:
– Кто бы мог подумать, властолюбивая суперженщина, и ты здесь?
Мы с Эриком переглядываемся, и прежде чем мы смогли что-то сказать, она спрашивает у него:
– И за сколько ты вчера сюда доехал на своем «Астон Мартине»? За восемь минут?
Услышав это, Бьорн, который обычно ведет себя как врожденный донжуан, вместо того, чтобы улыбнуться и подыграть, хмурится и, безразлично глядя на нее, отвечает:
– Чуточку больше, симпатюля»
Оба-на-а-а-а-а-а! Что это с Бьорном?
Или эта женщина выводит его из равновесия, потому что не падает у его ног?
Я с отвисшей челюстью наблюдаю, что он при ней не пользуется своим искусством покорителя сердец. Я в шоке, особенно когда он, глядя на Эрика, добавляет:
– Я буду в кафетерии с Мануэлем и Соней. Чуть позже, когда здесь станет поменьше народу, я поднимусь.
– Я с тобой, – отвечает Эрик.
Когда мужчины уходят, сестра смотрит на меня, я смотрю на Мэл, а она весело пожимает плечами и выпаливает:
– Эти красавчики такие дикие, разве не так?
Я не отвечаю, а лишь смеюсь. Сразу видно, что моя новая подруга и Бьорн не поладят.
Когда мы остаемся втроем, начинаем беседовать о детях, родах. И вдруг я отдаю себе отчет в том, что я – рьяный член клана мамаш и рассказываю о своих родах как о чем-то уникальном и потрясающем. Ракель и Мэл делают то же самое. Я раньше никогда не понимала упорное стремление матерей рассказать о своих родах, но теперь, когда я пережила собственные, мне нравится переживать их заново и вспоминать о них.
Просыпается Саманта, и, когда Мэл берет ее из коляски, мы с сестрой в нее влюбляемся. Это светловолосая куколка с такими же голубыми глазами, как у ее мамы. Девочка улыбается и забавляет нас своими шалостями.
Через час Мэл с девчуркой уходят, но комната снова наполняется людьми.
Соня и отец, гордые бабушка и дедушка Эрика-младшего, хотят быть рядом с ним.
Ракель на некоторое время спускается с Лусией, а дети остаются с Эриком и Бьорном. Чуть позже появляются Марта, Артур и еще пара друзей из «Гуантанамеры». Когда Соня замечает Масимо, я с улыбкой смотрю, как они здороваются. Но я чуть не лопаюсь со смеху, когда появляется Эрик и видит свою мать, разговаривающую с аргентинцем. Он умолкает и делает вид, что ни о чем не знает.
Этой ночью, когда все уходят и в палате становится спокойно, Эрик выполняет роль отца, меняя нашему сыну пеленки, как я ему показала.
– Ты счастлив? – спрашиваю я.
Он поворачивается ко мне, затем кладет малышонка в кроватку и отвечает:
– Как никогда в своей жизни, любимая моя.
На следующий день нас выписывают из больницы, и вся семья, пополнившаяся на одного члена, возвращается домой.
Глава 32
Эрику-младшему почти два месяца.
Это милый, очаровательный ребенок с обворожительными голубыми глазами, как у его отца. Из-за него мы все, как дурачки, разговариваем, сюсюкаясь.
Пережив первые дни, которые были сплошным хаосом, мы все же адаптировались к новому режиму. В доме царствует малыш. Он командует, а мы все вокруг него крутимся.
