Он ест каждые два часа днем и ночью. Он выматывает нас, потому что вдобавок к тому, что он проглотик, он еще и мало спит.
Эрик заботится о нем. Он хочет, чтобы я отдыхала, но я понимаю, что его усталость дошла до предела, когда однажды после ночки в Хересе, когда малыша мучили газики, он просыпается после одиннадцати часов дня.
Эрик сам от себя в шоке!
Спустя две ночи я вдруг подскакиваю в постели и вижу Эрика, сидящего на кровати и качающегося. Я в изумлении смотрю на него. У него нет ребенка на руках, но он качается. Смотрю и вижу, что ребенок спит в кроватке. Меня разбирает смех и, придвинувшись к Эрику, шепчу:
– Дорогой, расслабься и ложись спать.
Он послушно ложится. Он спит, и когда сворачивается калачиком в моих объятиях, я чувствую себя самой счастливой женщиной на свете, ведь он рядом со мной.
Флин – прекрасный брат. Нет никакой ревности, и он стал еще ласковей, чем когда-либо. По вечерам, когда он доделывает домашние задания, ему хочется подержать малышонка. Он испытывает гордость за то, что является его старшим братом, и это видно по его выражению лица.
Мы все сюсюкаемся!
Даже Норберт!
Я наконец-то стала сама собой. Я перестала быть Джудотой и стала Джудит, хотя еще пять килограммов отказываются меня покинуть. Вот вам эти кексики и мороженое. Но это не важно. Важно то, что с моим малышонком все хорошо.
Гормоны остепенились, и я счастлива. Я больше не плачу, не ворчу, и, к счастью, у меня нет послеродовой депрессии.
Отец с сестрой навещали меня пару раз за эти два месяца. Папу распирает от гордости каждый раз, когда он смотрит на мальчугана. Ракель такая же, хотя я вижу, что она немного пала духом после того, как закончилась ее дикая интрижка.
Я пытаюсь поговорить с ней, но она не желает развивать тему. И я в конце концов сдаюсь. Когда ей захочется поговорить, она сама ко мне придет. Я это знаю.
Эрик-младший – это самое красивое и чудесное, что когда-либо случалось со мной, и теперь, когда я на него смотрю, уверена, что смогу забеременеть еще тысячу раз, лишь бы он всегда был рядом со мной.
Я, как дурочка, сижу и смотрю, как он спит в кроватке. Вдруг заходит Эрик, подходит ко мне и, увидев, что ребенок спит, целует меня и говорит:
– Давай, малышка, нам пора идти.
Облаченная в очаровательное вечернее платье и туфли на безбашенном каблуке, смотрю на него и шепчу:
– Мне теперь так жалко его оставлять.
Эрик улыбается, целует меня в шею и говорит:
– Это первый вечер для нас двоих. Только ты и я.
Его голос меня оживляет. Мы планировали этот вечер с того дня, когда гинеколог сказала нам, что мы можем возобновить сексуальную жизнь.
В итоге, убедив себя, что жизнь продолжается и я должна вернуться к нормальной жизни, поднимаюсь.
Чмокаю своего прекрасного ребеночка и, взявшись за руки, иду со своим любимым.
Когда мы входим в гостиную, Соня, играющая в этот момент с Флином в «Монополию» по Wii, замечает нас и восклицает:
– Ну какие же вы красивые!
– Вау, Джу-у-у-у-у-уд, какая ты краси-и-и-и-вая! – выкрикивает Флин.
Как и всегда, мне приятно это слышать. Это первый раз, когда я принарядилась после родов. Я, как обычно, верчусь перед мальчиком, чтобы тот меня разглядел, и он расплывается в улыбке, а когда обнимает меня, я ему говорю:
– Сегодня ты командуешь в доме. Ты – старший брат.
Флин кивает, а Соня, подмигивая мне, говорит:
– Спокойно идите. Я позабочусь о малышах.
Улыбаюсь, целую ее и спрашиваю:
– У тебя ведь есть номера наших мобильных телефонов, да?
Свекровь смотри на меня, кивает и отвечает:
– Да, дорогая. Уже давно. Давайте… езжайте и приятно проведите время.
Эрик подходит к ней и целует.
– Спасибо, мама. – И, вручая ей бумажку, поясняет: – Мы будем в этом отеле, если что-то случится. Звони в любое время!
Соня берет бумагу и, подталкивая нас, отвечает:
– Ради всего святого, что может произойти? Идите уже, наконец.
Мы, смеясь, выходим из дому. К нам тут же подбегают Трусишка и Кальмар, и мы их приветствуем. Затем садимся в машину Эрика и уезжаем, желая отдохнуть.
Когда мы приезжаем в отель и закрываем дверь нашего номера, мы не сводим с друг друга глаза. Это наша ночь. Сегодня мы наконец-то сможем заняться любовью так, как нам нравится и без ограничений. Замечаю на столе ведерко с шампанским.
– Ну надо же… розовые наклеечки, – мурлычу я, и Эрик улыбается.
Мы смотрим друг на друга…
Мы подходим друг к другу…
Я бросаю сумочку на пол.
В следующую секунду мой любимый хватает меня за талию и делает то, что сводит меня с ума. Он облизывает мне верхнюю губу, затем нижнюю и, прикусив ее, спрашивает:
– Хочешь поужинать?
Но я уже знаю, чего хочу и поэтому отвечаю:
– Перейдем сразу к десерту.
Эрик улыбается и сиплым голосом шепчет:
– Раздевайся.
Я, довольная, улыбаюсь. Поворачиваюсь к нему спиной, чтобы он расстегнул молнию на платье, и когда оно падает на пол, он берет меня на руки и несет на кровать.
Эрик кладет меня на кровать и, глядя на меня побуждающим ко всему взглядом, начинает раздеваться. Мой мужчина сбрасывает рубашку. Затем брюки. Долой боксеры.
О да… какие прекрасные виды он для меня открывает.
Боже… Боже, мой собственный Пол Уокер
[41]. У меня слюнки текут! Передо мной самый сексуальный мужчина в мире, с дерзкой и опасной улыбкой. Он падает на меня и целует. Я упиваюсь его губами, его вкусом, его пылким поцелуем. Мы будем делать это впервые после рождения нашего малыша и понимаем, что нужно быть осторожными.
Он проводит пальцами по внутренней части бедер. Щекочет меня.
Нашептывает мне на ухо страстные слова. Возбуждает меня.
А когда дергает за мои трусики, они разлетаются на кусочки, и это доводит меня до безумия. Я с радостью вспоминаю, что взяла с собой запасные. Ночь будет длинной.
– Я хочу войти в тебя.
– Сделай это, – разгорячившись, шепчу я и добавляю: – Но попроси меня по-другому.
Эрик ухмыляется. Он знает, чего я хочу, и страстно шепчет:
– Я хочу тебя трахнуть.
– Да, вот так… да.
Эрик с осторожностью приближает кончик пениса к моей влажной киске.
