С ума сойти… Что же он со мной делает…
Он искушает меня…
Он сводит меня с ума…
Он возбуждает меня…
Глядя мне в глаза, Эрик шепчет:
– Если я сделаю тебе больно, скажешь, чтобы я остановился, договорились?
Я киваю. Я возбуждена, но напугана.
Будет ли болезненным секс после рождения ребенка?
Эрик потихоньку проникает в меня. Его глаза сканируют меня, стараясь заметить хоть малейший признак боли. Я прогибаюсь, закрываю глаза и принимаю его.
– Смотри на меня, – требует он.
Смотрю. Смотрю на него и еще больше возбуждаюсь.
Наше дыхание учащается, и со всей возможной выдержкой мой любимый, мой Эрик, мой муж продолжает свой путь.
– Больно?
О нет… Не больно. Мне нравится это ощущение, и я отвечаю, закусывая нижнюю губу:
– Нет, дорогой… Продолжай… Продолжай…
Еще немножечко…
Еще глубже…
Чувствую, как моя киска полностью открывается для него, мокреет и дрожит.
Меня накрывает возбуждение. У меня ничего не болит. Я чувствую лишь наслаждение. Мощное наслаждение. Когда я больше не могу терпеть и мое страстное желание вырывается наружу, хватаю его за зад и вся на него нанизываюсь. Мы оба издаем стон, и когда он смотрит на меня, я говорю:
– Я больше не беременна. Мне не больно. Циммерман, дай мне то, что мне так нужно.
В глазах Эрика искры. Он ухмыляется. У меня волосы встают дыбом от того, что это означает.
Страсть в чистом виде.
Я наслаждаюсь…
Он наслаждается…
Мы наслаждаемся.
Нас накрывает безумство, мы забываем обо всем на свете и только чувствуем слияние наших тел, страстно целуясь и занимаясь любовью именно так, как нам нравится.
Пять минут спустя, уставшие и вспотевшие, мы лежим на кровати, тяжело дыша, и я шепчу:
– Потрясающе.
– Да.
– Это было потрясающе!
Эрик, прерывисто дыша, кладет руку на мой живот, теперь уже почти плоский, и шепчет:
– Как ты, малышка? Говоришь, обалдеть?
Мы смеемся, обнимаемся и от объятий переходим к поцелуям. И когда мы оба снова готовы, я спрашиваю:
– Повторим?
Он даже не задумывается. Он резко встает с постели, утаскивая меня за собой. Берет меня на руки и со всей сексуальностью в голосе, ухмыляясь, шепчет:
– Я готов это делать всю ночь, а ты готова?
Киваю, словно марионетка. Я уже несколько месяцев готова. Он кусает меня за мочку уха, отчего у меня мурашки по телу.
– Я сделаю с тобой то, чего мы оба так сильно хотим, – мурлычет он.
Потешаясь, расплываюсь в улыбке. Я знаю, что он собирается сделать. Когда он подносит меня к стене и прижимает к ней, спрашивает:
– Тебе так нравится?
Прижавшись к стенке? О да! Я так ждала этого момента.
– Да.
Эрик улыбается, прижимает свои бедра к моим и произносит:
– Теперь да, малышка. Теперь да.
И без всяких преамбул вводит в меня свой огромный, возбужденный и упругий член, мы смотрим друг другу в глаза, и я открываю рот, испуская стон. Я принимаю его, тяжело вздыхая.
Один…
Два…
Он сотню раз входит и выходит из меня, и наш зверский инстинкт вылетает, словно стая, полностью нас поглощая. Мы наслаждаемся этим.
Секс. Мощь. Пыл. Страсть.
Между нами всегда такая горячая страсть. Кусаю его за плечо. Упиваюсь вкусом его кожи, пока он продолжает во мне двигаться. Вдруг он останавливается и говорит:
– Смотри на меня.
Делаю то, что он просит. Глядя на меня кошачьим взглядом, он прижимает ко мне свои бедра, чтобы подарить мне самое глубокое проникновение, и, чувствуя, как моя киска обволакивает его, спрашивает с прерывистым дыханием:
– А так тебе нравится, малышка?
Конечно, нравится, но поскольку я не сказала это вслух, он шлепает меня по попке, и я выпаливаю:
– Да… О да… Не останавливайся.
Он не останавливается. Он сводит меня с ума.
Мой удивительный и сладкий любимый нанизывает меня еще и еще, даря наслаждение до тех пор, пока мы не доходим до оргазма и останавливаемся.
Мы так часто дышим и никак не можем успокоиться. Вдруг я начинаю хохотать.
– Дорогой… как же я по тебе соскучилась.
Эрик кивает и, разгоряченный от приложенных усилий, шепчет:
– Наверняка так же, как и я по тебе.
Не отлипая друг от друга, мы идем в душ, где снова занимаемся любовью с присущей нам дикой страстью. Ночь длинная, и мы хотим насладиться тем, что так сильно нам нравится. Друг другом.
В три часа ночи, изнеможенные после пяти самых пылких раундов, мы звоним администратору. Мы умираем с голоду. Нам приносят сандвичи и еще бутылочку с розовыми наклеечками. Обнаженные, лежим и едим в кровати, и Эрик спрашивает:
– Все в порядке?
Я улыбаюсь. Обожаю, когда он об этом спрашивает, и киваю.
Наполняем свои бокалы, чокаемся, глядя друг другу в глаза, и затем Эрик говорит:
– Мне вчера звонил Бьорн. Сказал, что через пару недель в «Sensations» будет вечеринка. Что ты об этом думаешь?
Вау-у-у-у… Определенно, наша жизнь возвращается в свое русло.
Приподняв одну бровь, улыбаюсь и отвечаю:
– Немного дополнения никогда не помешает, разве не так?
Эрик разражается смехом, кладет свой сандвич на поднос и, заключив меня в объятия, тихо произносит:
– Ты только попроси.
Мы сливаемся в поцелуе. Эрик начинает осыпать мое тело поцелуями, опускаясь вниз. О да… Целует пупок, и я задыхаюсь от возбуждения, как вдруг нас прерывает звонок. Это мой мобильный телефон!
Мы переглядываемся. Сейчас начало четвертого утра. Если в такое время звонит телефон, то ничего хорошего это не предвещает. Мы в ужасе думаем о своем ребенке. Вскакиваем с постели, Эрик первым добегает к телефону и отвечает на звонок.
Я вижу, как он встревожено с кем-то говорит, успокаивая собеседника. Я спрашиваю, кто это. И он останавливает меня жестом руки. Я в истерике и, прежде чем он кладет трубку, слышу, как он произносит:
– Никуда оттуда не уходи, мы сейчас же приедем.
Мое сердце сейчас вот-вот выскочит из груди и я, глядя на Эрика, спрашиваю:
– Что случилось? С Эриком все в порядке? Это была твоя мать?
