– Да, я только что его видела. Он сейчас в гостиной вместе с Эриком и Декстером и…
– Поцелуй его за меня, ладно?
– Ладно.
Мы еще несколько минут болтаем и прощаемся, потому что расплакалась Лусия. Сестре нужно бежать к ней.
Возвращаясь в гостиную, я застаю там Грациэлу за чтением журнала.
– Мужчины в кабинете, – сообщает она мне.
Киваю и иду на кухню.
Хочется пить. После разговора с сестрой грустно, но мне было радостно услышать из ее уст, что она чувствует себя более значимой как женщина. В конце концов, нет худа без добра.
Открываю холодильник и беру «Кока-Колу». Когда пью, облокотившись на стол, из прачечной доносится шушуканье Симоны:
– Зачем она сюда приезжает?
– Лайла приезжает в Германию по работе.
– Может быть, ей непонятно, что ее присутствие нас смущает?
– Женщина, послушай, – слышу я голос Норберта. – Что было, то прошло. Это моя племянница.
– Вот именно, твоя племянница. Эта бестолковая, которая…
– Симона…
– Когда она приедет?
– Завтра.
– Будь она проклята!
– Симона, пожалуйста, попридержи язык! – порицает ее Норберт.
Я невольно ухмыляюсь. Вдруг слышится крайне разъяренный голос Симоны:
– Ну конечно, и поскольку твоя племянница очень воспитанная девушка, она сначала звонит сеньору Циммерману, а не тебе, и просится остановится в этом доме, а не в нашем, ведь так? Ты что, не помнишь, что произошло бы, если бы здесь не оказался Бьорн?
– Да помню я, успокойся, и этого больше не повторится.
Я слышу, как дверь прачечной открывается. Из окна вижу, что разъяренная Симона торопится к себе домой, а следом идет Норберт.
Что происходит?
Изумленная, провожаю их взглядом. Впервые на моей памяти эта простодушная парочка не пришла к согласию, и меня это немного обеспокоило. Однако больше меня волнует, кто такая Лайла, почему она звонит Эрику, а не своему дяде, и что было в последний раз.
Нужно как можно скорее поговорить с Симоной.
Вечером, когда мы с Эриком в спальне, я показываю ему свой мобильный и спрашиваю:
– Знаешь, какую мелодию я поставила на твой вызов?
Он бросает на меня взгляд, берет свой мобильный, набирает мой номер и улыбается, узнав мелодию ранчеры «Если нам позволят».
Влюбленные по уши, мы обнимаемся и сияем улыбками. Минут через пять, после долгих поцелуев, как только Эрик меня отпускает, спрашиваю:
– Я могу тебя кое о чем спросить?
– Конечно, дорогая. Можешь спрашивать что угодно.
– Ты дашь мне работу?
Эрик смотрит на меня. Потом улыбается, обнимает и говорит, приблизившись к моим губам:
– Я уже давно сказал тебе, малышка, что твой контракт возобновлен на всю жизнь.
Я смеюсь. Помню, что он сказал мне это в тот день, когда я послала ему цветы в кабинет, но продолжаю настаивать:
– Я имею в виду работу в офисе компании «Мюллер».
– Работу? – Отпуская меня, он спрашивает: – Зачем?
– Затем, что, когда Декстер и Грациэла уедут, я умру от скуки. Я привыкла работать, и мне не по душе праздная жизнь.
– Дорогая, я работаю за двоих.
– Но я хочу принимать в этом участие. Понимаю, что у тебя много денег, и…
– У нас, малышка, – прерывает он меня, – у нас. Прежде чем ты продолжишь, скажу, что тебе не нужно работать, потому что я свободно могу тебя содержать. Не хочу, чтобы моя жена была привязана к расписанию, не совпадающему с моим. Не хочу лишаться общения с тобой лишь потому, что тебе нужно выполнять какие-то обязанности. Поэтому тема закрыта.
– Ну конечно, тема закрыта.
Ему не понравился мой тон.
А мне не понравился его ответ. Подняв указательный палец, я говорю, не желая ссориться:
– Сегодня мы оставим эту тему, но, милый, учти на будущее, что мы обязательно к ней вернемся, понятно?
Эрик фыркает, кивает и уходит в ванную. Когда он выходит, я не даю ему опомниться и говорю:
– Мне нужно еще кое о чем тебя спросить.
Неловко глядя на меня, он садится на кровать и отвечает:
– Говори.
Я хожу по комнате. Мне хочется спросить его о Лайле, но не знаю, как это сделать. Меня раздражает, что эта девушка звонила ему и он ничего мне об этом не сказал. В конце концов, откинув нерешимость, выпаливаю:
– Кто такая Лайла, почему ты не сказал, что она тебе звонила, и почему она будет останавливаться в нашем доме?
Изумленный тем, что это имя прозвучало из моих уст, он спрашивает:
– Как ты об этом узнала?
Я меняюсь в лице.
Тук… тук… Ревность налетает смерчем.
Я прищуриваю глаза и с непонятным чувством, возникающим у меня при нехороших подозрениях, продолжаю расспрашивать:
– Напрашивается вопрос: почему ты не сказал мне, что девушка, которую я не знаю, звонила тебе и остановится у нас с завтрашнего дня? Теперь можешь сердиться, но знай, что я сержусь еще больше, потому что услышала это не от тебя.
– Она приезжает завтра?! – в шоке спрашивает он.
Выражение его лица говорит о том, что он искренен. Видимо, он забыл об этом. Тогда я отвечаю:
– Да. Еще чуть-чуть, и я узнала бы об этом, когда она уже сидела бы с нами за одним столом.
Эрик понимает меня – об этом кричит его взгляд. Подойдя ко мне, он произносит с высоты своего роста:
– Милая, в последнее время я так закрутился, что просто забыл тебе об этом рассказать. Прости, – и, увидев, что я не отвечаю, добавляет: – Это племянница Норберта и Симоны, она была лучшей подругой Ханны. Она позвонила мне и рассказала, что приезжает в Германию по работе. Я пригласил ее остановиться у нас.
– Почему?
– Она была очень дорога Ханне.
– У тебя с ней что-то было?
Мой вопрос его удивляет. Сделав шаг назад, он отвечает:
– Конечно же нет. Лайла – очаровательная девушка, но у нас никогда ничего не было. Джуд, почему ты об этом спрашиваешь?
– А с Бьорном?
Раскрыв рот от удивления и недовольно глядя на меня, Эрик отвечает:
– Насколько мне известно, нет. Послушай, даже если у них и было что-то, меня это не интересует и тебя тоже не должно интересовать. Или я должен волноваться из-за того, что ты переживаешь, что у Бьорна с ней была интрижка?
Видя, куда он клонит, мрачно гляжу на него и бормочу:
