– Эрик здесь? – спрашивает он.
– Не-е-е-е-е-е-е-е-е… Ему не нравится это логово разврата.
Мой друг кивает, оглядывается вокруг и шепчет:
– Если бы ты была моей женой, мне бы оно тоже не понравилось.
Я хохочу. Они с Эриком из одного теста!
Когда начинается следующая песня, хватаю его за руку и приглашаю танцевать. Надо же… У этого немца чувство ритма, как у кубинца. Чем насыщеннее становится песня, тем ритмичнее наши движения и громче смех.
Пуделиха же танцует с другом Рейналдо, а Бьорн, приблизившись ко мне, шепчет на ухо:
– Тебе не стоит гулять с Лайлой.
– Почему?
– Она не очень хорошая личность.
Услышав это, вспоминаю о нашем неоконченном разговоре и, схватив его, тяну к бару, не боясь, что пуделиха начнет тявкать. Заказываю у бармена две маргариты и говорю:
– Рассказывай, что произошло между тобой и Лайлой.
Мой дружок-красавчик соглашается рассказать, делает глоток и, пронзив меня взглядом своих голубых глаз, потирает подбородок:
– Знаешь, кто такой Леонард Гуцтл?
– Нет.
– Это мужчина, который жил с Ханной и Флином, когда…
– Я его знаю!
– Знаешь?
Киваю и поясняю:
– Как-то вечером несколько месяцев назад я прогуливалась с Трусишкой по своему району, увидела мужчину, у которого было что-то не в порядке с машиной. Подошла к нему, заглянула под капот, и это оказался сгоревший предохранитель. Поменяла его, и мы представились друг другу. Затем приехал Эрик, и они чуть не повздорили. Когда тот мужчина уехал, Эрик сказал, что это был Леонард Гуцтл, жених Ханны, который после ее смерти не захотел ничего слышать о Флине. Это так?
Бьорн кивает:
– Раз ты уже знаешь, что думает Эрик об этом идиоте, то как тебе понравится, если я скажу, что застал Лайлу с ним в машине Эрика через неделю после смерти Ханны?
Я с отвисшей челюстью таращусь на него, а он добавляет:
– Я увидел в подземном гараже своего дома припаркованный старый «Мерседес» Эрика и пошел к нему. Но каково было мое удивление, когда я застал там эту парочку. Они трахались, как мандрилы, на заднем сиденье. Совсем недавно погибла Ханна, а эти…
– Боже мой, если бы Эрик узнал…
– Вот именно, если бы Эрик узнал! Но он не узнал. Я избавил его от этой горькой пилюли. А вот этой идиотке я сказал немедленно убраться из дома Эрика, иначе я ему все расскажу.
– Спасибо, Бьорн, – шепчу я с благодарностью. – Эй, послушай, а почему они были у тебя в гараже?
– После случившегося с Ханной Леонард снял квартиру в том же доме, где живу я. Но проблема возникла тогда, когда эта безмозглая пошла к своим дяде и тете и рассказала, что я якобы пытался в тот день ее изнасиловать и разорвал на ней одежду.
– Да что ты говоришь?
– Да, подружка. Что слышишь. Однако Симона, будучи очень прозорливой, расспросила меня об этом, и я вывел ее из заблуждения.
Я в шоке хлопаю глазами.
– Вот чертова лиса эта Лайла!
Бьорн выпивает еще глоток и продолжает:
– К счастью для меня и к несчастью для нее, в здании, где я живу, и в моей квартире есть камеры видеонаблюдения. Я показал им Лайлу с Леонардом на записи, и это подтвердило, что именно он разорвал на ней одежду, а не я. После этого Лайла уехала жить в Лондон со своей матерью.
Бьорн лишил меня дара речи. Я смотрю на Лайлу. Она тоже смотрит на меня, и я интуитивно чувствую, что она догадывается, о чем со мной разговаривает Бьорн. Мне не нравится ее взгляд. Мое шестое чувство предвещает проблемы.
– Вот поэтому, моя дорогая Джудит, нам нужно держаться как можно дальше от этой дамочки, так будет лучше. Это гадюка в шкуре овечки.
Лайла наблюдает за нами.
Она уже не танцует.
Беседует с пуделихой – кажется, они хорошо спелись. Внезапно у меня в голове мелькает одна мысль, и я спрашиваю:
– Ты сказал, что у тебя в квартире тоже есть камеры?
– Да.
Все написано у меня на лице. Он понимает, о чем я подумала, и, приблизившись ко мне, шепчет:
– Успокойся, когда ко мне приходите вы с Эриком, я их выключаю.
– Точно?
Он кивает.
– Точно-точно. Никогда не сомневайся в моей дружбе. Вы оба слишком дороги для меня.
В этот момент к нам подходит Марта и, повиснув на Бьорне, говорит:
– Ах вот где сладкая конфетка-а-а-а-а-а.
Бьорн весело обнимает ее за талию:
– Привет, красотка. Ну у тебя и походка. А где Артур?
– Работает, – отвечает она.
Затем, вильнув бедрами, подшучивает:
– Откровенно говоря, в прошлой жизни я, наверно, была кубинкой. Мне так нравится эта тусовка!
Мы втроем хохочем, и моя безумная золовка, выпив мой мохито, выкрикивает: «Сахарок!» Затем, виляя бедрами, снова выходит на танцпол к Масимо. Умирая от жажды, я заказываю еще один мохито, а Бьорн спрашивает:
– Сколько ты их уже выпила?
– Несколько.
– Осторожно, иначе завтра утром тебе будет очень плохо.
Я с улыбкой киваю. Когда бармен подает мне очередной мохито, делаю глоток и говорю:
– Спокойно. И перестань себя вести как Эрик или мой отец.
Мы в отличном настроении. Смотрим на танцпол, где танцует моя золовка.
– Марта такая заводная.
Не в силах удержаться, гляжу на пуделиху, танцующую с Рейналдо, и спрашиваю:
– Как ты можешь быть с такой… такой неприятной особой?
Бьорн поворачивается ко мне и, понимая, о ком я говорю, отвечает:
– Потому что все приятные и интересные уже заняты.
Меня это рассмешило. Ох уж эти его комплименты!
Но меня это не смущает, знаю, что они абсолютно безобидные. Заметив двух девушек, которые остановились неподалеку от нас и пожирают его глазами, спрашиваю:
– У тебя никогда ни с кем не было серьезных отношений?
Немец улыбается, подмигивает стоящим позади меня девушкам и отрицательно машет головой.
– Нет. Я слишком требовательный.
– Требовательный?
Не в силах удержать смех, смотрю на пуделиху. Увидев, куда я смотрю, он улыбается и шепчет:
– Агнета в постели – настоящая хищница.
Так и думала. Так и знала! Как же мало нужно мужчинам. Глядя на него, спрашиваю:
– Если это не слишком личное, то какие тебе нравятся женщины?
