Я в этом не сомневаюсь. Представляю, как он сломя голову бежит по торговому центру. Слава Богу, что он с Бьорном, хотя я сочувствую тому, кто осмелится ему противоречить в такой момент.
От нового спазма я вся сжимаюсь от боли. Ну почему это должно было произойти именно сейчас? Я умираю от страха и не могу дышать. Я задыхаюсь!
Мэл, не теряя самообладания, наблюдает за мной.
Меня поражает ее выдержка, когда я поднимаюсь по стене. Понятное дело, ведь это я испытываю чертову боль, а не она. Контролируя свой голос, она заставляет смотреть на нее и дышать. Когда ей это удается и боль утихает, она открывает свой мобильный и, переговорив с кем-то, произносит:
– Я вызвала поддержку. Если нас не вытащит твой муж, то это сделают мои товарищи.
Тут становится жарко, или я начинаю потеть?
У меня чешется шея. Я начинаю раздирать пятна!
– Как тебя зовут?
– Джудит… Джудит Флорес.
Девушка, настроившись на то, чтобы отвлечь меня, спрашивает:
– Из какой части Испании ты родом?
– Я родилась в Хересе, но моя мать – каталонка, а отец из Хереса, а я жила в Мадриде.
Я больше не могу говорить, потому что боль вернулась. Я задыхаюсь. Девушка берет меня за руки и говорит:
– Очень хорошо, Джудит… посмотри на меня еще раз. Мы сейчас будем дышать. Давай, дыши.
Находясь в компании незнакомки по имени Мэл, начинаю дышать, и когда боль уходит, глядя на нее, говорю:
– Спасибо.
Она улыбается. Проходят минуты, а лифт так и не двигается. Я чешусь. Звонит мой мобильный. Думаю, что это взволнованный Эрик. Мэл отвечает. Успокаивает его и, когда кладет трубку, хватает меня за руку и говорит:
– Ты раздираешь себе шею.
Мы слышим стуки, но лифт не двигается ни вниз, ни вверх. Увидев, что я кривлюсь, она обмахивает меня листом бумаги, который достала из своего рюкзака, и спрашивает:
– И кто у тебя будет, мальчик или девочка?
– Не знаю. Медуза не показывает себя.
Девушка смеется, услышав это прозвище, и поясняет:
– А когда я была беременной, я свою дочку называла Cookie
[40]. – Мы вместе улыбаемся, и она добавляет: – Кто бы там ни был, он будет чудесным.
– Надеюсь.
Мне жарко. От изнеможения мне еще труднее дышать, а она продолжает говорить:
– У меня есть дочь, и мне известно, что ты сейчас чувствуешь. Могу сказать тебе лишь одно: что все это пройдет и ты об этом забудешь. Когда ты возьмешь ребенка на руки, все забудется.
– Точно?
– Точно-точно, – с улыбкой говорит она.
– Сколько твоей дочке?
– Год и три месяца, ее зовут Саманта.
Снова раздаются стуки. Звонит телефон Мэл. Она отвечает и, когда кладет телефон, говорит:
– Я тебя вытащу отсюда через две минуты.
И она права. Очень скоро в лифте загорается свет, и мы начинаем подниматься. Мэл быстро нажимает на «Стоп», мы снова останавливаемся, она нажимает на кнопку нижнего этажа. Лифт начинает ехать вниз, и, когда двери открываются, я вижу типов, похожих на четыре шкафа, одетых в такие же камуфляжные штаны, как и Мэл. Она спрашивает их:
– Где скорая помощь?
Один из них собирается ответить, как вдруг, толкая его, подбегает очень бледный Эрик и спрашивает:
– Любимая, ты в порядке?
Киваю, хотя это не так – я ужасно себя чувствую! Он смотрит на мою шею и, увидев, что она вся красная, бормочет:
– Спокойно… спокойно…
Бьорн с тревожным лицом посреди всего этого хаоса собирается подойти ко мне, но Мэл останавливает его и говорит:
– Не утомляй ее сейчас.
– Что ты сказала? – ошарашено спрашивает он.
– Ей нужен воздух… детка.
– Уйди с дороги… детка, – отвечает Бьорн глубоким голосом, держа в руках ключи от машины.
– Я сказала, что ей нужен воздух… Джеймс Бонд.
– А я сказал, уйди с дороги, – цедит он сквозь зубы, отодвигая ее в сторону.
Вокруг нас начинают собираться люди, и в этот момент я опять ощущаю спазм. Сжимаю руку любимого и шепчу:
– Черт побери, Эрик…
Девушка, которая была со мной все это время, отталкивает Эрика и Бьорна и, взяв меня за руку, приказным тоном говорит:
– Джудит, посмотри на меня. Давай дышать.
Я дышу, и боль проходит. Не отпуская меня, она обращается к своим друзьям:
– Эрнандес, Фрейзер, разгоните толпу.
Они безоговорочно выполняют то, что приказала Мэл. А пока я восхищаюсь талантом командовать, которым обладает эта девушка, Эрик говорит, убирая мне челку с лица:
– Скажи мне, что ты в порядке, любимая.
– Эрик, мне чертовски больно… кажется, Медуза хочет выйти.
С обеспокоенным лицом подходит Бьорн:
– Я только что разговаривал с Мартой. Нас уже ждут в больнице.
– Ах, боже мой… Ах, боже мой, – в испуге бормочу я.
Назад дороги нет, я рожаю!
Как больно… как бо-о-о-о-ольно!
Эрик чмокает меня и говорит:
– Успокойся, любимая. Успокойся. Все будет хорошо.
Хаос становится осязаемым. Все на нас глазеют, и Мэл спрашивает:
– Ну где же эта чертова скорая? – Никто не знает, и тогда она приказывает: – Фрейзер, иди за машиной. Хочу, чтобы она была готова через две минуты. – Затем поворачивается к Эрику и спрашивает: – В какую больницу ее нужно отвезти?
– В гинекологическую клинику в западной части Мюнхена, – отвечает он.
Девушка разворачивается, смотрит на своего другого товарища и кричит:
– Эрнандес, дай мне дорогу и время. Томсон, позвони Брайану и сообщи о ситуации. Скажи ему, чтобы ждал нас через час там, где мы договаривались. А я позвоню Нэйлу.
Видя, что мне немного легче, Бьорн наклоняется и с серьезным видом спрашивает:
– Откуда взялась эта суперженщина?
Я начинаю хохотать. Я совсем не знаю Мэл, но мне нравится, как она руководит. Она так легко разговаривает на английском, как на испанском или немецком. Закрыв свой мобильный, она говорит что-то своему товарищу, затем поворачивается к Эрику и приказывает:
– Следуйте за мной. Я доставлю вас в больницу через двенадцать минут.
– Не нужно, – отвечает Бьорн, глядя на нее. – Я сам их отвезу.
– За двенадцать минут? – спрашивает она.
