– Капитан узнал, что мадам Марсо готовит ваше приданое, и подкупил ее помощницу, чтобы та на время исчезла. А я, по счастью, предложила свои услуги, когда мадам Марсо срочно нуждалась в помощи. Моя предшественница с радостью отправилась на неожиданные каникулы в деревню, получив возможность… В общем, она решила немного отдохнуть. А затем капитан уговорил ее вернуться в Лондон, потому что этого требовали обстоятельства. И, конечно же, он еще раз ей заплатил – дополнительно. Капитан может себе это позволить, так как он очень богат!.. – добавила Дигби с восхищением. – А я всего лишь следовала его указаниям и собственной интуиции, что и позволило перехватить вас. Видите ли, это всегда приводит к нужным результатам – точное исполнение его указаний, я имею в виду…
Оливия пристально разглядывала стоявшую перед ней женщину. Невысокая, темноволосая, с округлыми соблазнительными формами, она, без сомнения, весьма привлекательна для любого мужчины. И у нее были веселые и проницательные темные глаза. В качестве мадемуазель Лилетт она тщательно пудрила лицо, но сейчас на нем появились золотистые веснушки. А ее волосы, гладко зачесанные назад и туго стянутые на затылке в узел, когда она играла роль швеи, оказались, как теперь выяснилось, буйно кудрявыми.
– Вы сказали «перехватить», – с язвительной усмешкой произнесла Оливия. – Значит, так вы называете бессовестный обман и похищение?
– Тем не менее это очень точное слово, согласитесь.
– И каким же образом вы познакомились… с капитаном? – пробормотала Оливия, немного смутившись: «капитан» звучало так странно и непривычно…
Братья Оливии тоже очень изменились, вернувшись с войны: стали более сдержанными и серьезными, порой надолго умолкали с отрешенным видом. Наверняка им доводилось видеть и делать на войне такое, о чем они никогда не говорили. Конечно, это отдаляло их от сестер, но зато еще крепче связывало друг с другом. Наверное, такими становились многие мужчины, возвращавшиеся с войны. Но вот Лайон…
В его властном облике было что-то совершенно другое. При одном лишь взгляде на него становилось ясно: этот человек сам устанавливал для себя законы. Интересно, могло ли теперь хоть что-нибудь задеть его, причинить боль, заставить страдать?
– Ну… его репутация говорит о многом, – ответила Дигби. – Поверьте, я им бесконечно восхищалась. И мне тогда крайне нужна была работа. Я убедила его, что могу быть полезной, и доказала это на деле, – добавила она с гордостью. – Он захотел увидеть вас здесь – и вот вы на корабле.
Оливия с удивлением посмотрела на собеседницу:
– А что вы имели в виду, упомянув о его репутации?
– Он ведь не только капитан корабля, но еще и исключительно успешный и богатый коммерсант, к тому же… своего рода бунтарь. Хотя эта сторона его деятельности не так широко известна.
Оливия в изумлении таращилась на стоявшую перед ней молодую женщину. Лайон Редмонд – коммерсант и бунтарь?.. Неужели она серьезно?
– Вы, видимо, забыли про слово «безумец», – сказала она наконец.
Криво усмехнувшись, Дигби проговорила:
– Поосторожнее, мисс Эверси. Полагаю, у капитана много всяких достоинств, но безумие не входит в их число. Во всем, что он делает, есть своя логика. И я не намерена слушать пренебрежительные высказывания в его адрес. Для него я бы сделала что угодно.
– А может, уже приходилось? – тихо спросила Оливия, пристально глядя на собеседницу.
Дигби в растерянности заморгала, а затем…
О, эта дерзкая и самоуверенная женщина, к немалому удовольствию Оливии, покраснела.
– Ну… во-первых, мисс Эверси, неужели вам действительно хочется узнать, что я думаю по поводу ваших оскорбительных намеков? А во-вторых… Вы что, полагаете, что имеете право требовать ответа?
Реакция Дигби одновременно и бесила, и забавляла Оливию – главным образом потому, что она сейчас как будто смотрелась в зеркало. И как бы ни хотелось ей немедленно вступить в перепалку, чувство справедливости возобладало.
– Вы правы, Дигби. Поэтому отвечаю: нет.
В глазах собеседницы промелькнуло удивление, и, коротко кивнув, она сказала:
– Вот и хорошо. Если вам нужна какая-либо помощь – я в вашем распоряжении, мисс Эверси, а сейчас я провожу вас в каюту. Пожалуйста, следуйте за мной.
– Подождите… А куда направляется этот корабль?
– В Испанию. Потребуются всего лишь сутки… или около того, чтобы пересечь Бискайский залив.
Испания?.. Ах, ну конечно! Вот только…
«Что же там меня ждет?» – подумала Оливия.
В следующее мгновение она все поняла, и в душе ее шевельнулась робкая надежда, тотчас же сменившаяся совершенно неуместной радостью.
– И еще, Дигби… Что вы имели в виду под словом «бунтарь»?
Дигби помедлила с ответом, потом спросила:
– Мисс Эверси, вы знаете, что этот корабль носит ваше имя?
Оливия замерла в изумлении.
– Неужели он… – Она умолкла – словно лишилась дара речи.
– Да, именно так. – Название этого корабля – «Оливия».
Оливия по-прежнему молчала, а Дигби, немного смягчившись, пояснила:
– У мужчин свои романтические причуды, мисс Эверси. И если он говорит, что вы достойны его внимания… я бы на вашем месте ему поверила и не торопилась осуждать. Но мое мнение ничего не значит. И пусть капитан сам расскажет вам, чем занимался после того, как вы с ним расстались.
– Да, хорошо, – кивнула Оливия.
– Скажу вам одно, мисс Эверси, – продолжала Дигби. – Капитан никогда не хотел от меня ничего, кроме безоговорочной преданности. А жаль… И поверьте, мои слова – чистейшая правда. Хотя какая женщина не захотела бы дать ему все, что пожелает? Он замечательный, необыкновенный мужчина. А теперь пойдемте со мной. Вам нужно отдохнуть.
Ее саквояж чудесным образом оказался в каюте, пока она находилась на палубе, и, увидев его, Оливия хмыкнула. Лайон не сомневался, что сумеет оставить ее на корабле, – это было ясно. Что ж, ничего удивительного: ведь он хорошо ее знал. Более того, вся эта его афера увенчалась успехом по одной-единственной причине: Лайон действительно хорошо ее знал – лучше, чем кто-либо другой. И это свидетельствовало только об одном: она была страшно одинокой с тех пор, как он исчез, – одинокой даже в окружении горячо любимых родственников…
И этот негодяй каким-то образом узнал, как ей тоскливо без него! Оливия едва не улыбнулась при этой мысли. Тосковал ли он по ней? Может, тоже грустил?..
Оливию одолевали тревожные мысли, и она была уверена, что не сможет заснуть, однако…
Оливия вздрогнула – и проснулась. Осмотревшись, она увидела на стене картинку, изображавшую Лайона в котле, и тотчас же вспомнила, где находится. Интересно, долго ли она спала?
Перевернувшись на живот, Оливия посмотрела вниз и увидела ночной горшок, заботливо поставленный возле кровати. Рядом лежала записка:
